Анатолий Сергеевич Елкин (1929—1975) известен советским читателям по увлекательным книгам «Айсберги над нами», «Атомные уходят по тревоге», «Одна тропка из тысячи», «Ярослав Галан» и др.
Над «Арбатской повестью» писатель работал много лет и завершил ее незадолго до своей безвременной смерти.
Центральная тема повести писателя Анатолия Елкина — взрыв линейного корабля «Императрица Мария» в Севастополе в 1916 году. Это событие было окутано тайной, в которую пытались проникнуть многие годы. Настоящая книга — одна из попыток разгадать эту тайну. Издательство, как и автор, не претендуют на документальную достоверность всех событий, описываемых в книге.
События 1916 года тесным образом переплетаются с сегодняшним днем.
Глава первая
ТЕНИ СТАРОГО АРБАТА
1. ИЩУ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛ
Я искал человека, который никогда не существовал.
И тем не менее мне его во что бы то ни стало нужно было найти.
Лицо нереальное, он все же имел фамилию. И даже приблизительно точный адрес: старый Арбат.
Во всяком случае, его там видели…
Что я знал о нем?
2. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ТАЙНАХ, «ПРОПИСАННЫХ» ТАМ, ГДЕ ИХ МЕНЬШЕ ВСЕГО ОЖИДАЕШЬ ВСТРЕТИТЬ
Удивителен Арбат в любое время суток. Но особенно прекрасен он ранними весенними рассветами. Когда окутаны дома синеватой дымкой, солнце высекает слепящие искры на окнах высоких мансард, свет и тень — как старые гравюры, с размытыми очертаниями кованых фонарей и решеток, а над дымчатым, мокрым асфальтом дрожит бледным разноцветьем радуга.
О многом могут рассказать эти тусклые дома и запутанная вязь переулков, впадающих в Арбат, как ручейки, пробившиеся к реке через хитрые лабиринты камнепада. Нужно только внимательно слушать и не спугнуть тишину.
Он знает удивительные истории, мой старый Арбат.
Он неисчерпаем, как море. Я думал, здесь все известно мне до мелочей. И с удивлением обнаружил, как наивно ошибался: почти каждый дом оказывался таинственной землей, ждущей своего историка и первооткрывателя.
Мемориальные доски на стенах — только указатели внешних координат событий. Немногих, избранных. Потому что по справедливости ими должен быть отмечен здесь почти каждый дом…
3. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЮНОСТЬ, ИЛИ ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ СПУСТЯ…
Идем с Анатолием Рыбаковым по старому Арбату.
Встреча эта всегда и волнующа и печальна. Печальна потому, что с быстротой талого снега исчезают песенные переулки и дворики старого Арбата.
Как-то не верится, что это — «те же самые» дома. Каждый день мы идем с работы мимо обычного двухэтажного домика под номером — Арбат, 53. Но здесь жили Пушкин с женой с февраля по май 1831 года. В неделю несколько раз забегаешь по делам в райком партии. И в этом здании Пушкин был на балу у В. Я. Сольдан, а затем здесь поселился Денис Давыдов. Облупилась, постарела церковь Большого Вознесения у Никитских ворот. А в ней 18 февраля 1831 года венчался поэт.
Все сущее имеет свои истоки и корни.
Сегодня мы говорим — «Арбат», и у кого это понятие не ассоциируется с тем первоначальным, зафиксированным историками. С теми корневыми обстоятельствами, которым улица обязана своим рождением: «Арбат — улица (XV в.)». Арбат (арбад) — слово арабского происхождения, означающее пригород, предместье, какой и была эта местность в XV веке. Название, вероятно, занесено восточными купцами, жившими здесь во время своих приездов в Москву. По другой версии, название «Арбат» произошло от находившегося в этом месте колымажного двора, где изготовлялись телеги, повозки — по-татарски «арбы».
4. В КОРОЛЕВСКИХ ЗАМКАХ ВОДЯТСЯ НЕ ТОЛЬКО ПРИВИДЕНИЯ
Для меня эта история началась, естественно, много позже — в 1947 году, когда судьба забросила меня в Кенигсберг. Город стоял в развалинах. Вернее, города не было: холмы битого, оплавленного кирпича, рыжие прутья арматуры вместо домов и улиц. И над всем этим пеплом и прахом мрачно высились изрешеченные снарядами, в рваных пробоинах и зияющих каменных ранах готовые вот-вот рухнуть башни старинного Королевского Замка.
Они видели и великих магистров Тевтонского ордена, и Альбрехта Бранденбургского, и Фридриха Великого, и не менее «великого», по его собственному мнению, гаулейтера Коха. Ставшие символом неукротимой военщины и «прусского духа», увидели они и победивших этот «дух» советских солдат.
Горьким дымком и затхлостью тянуло от каменных холмов и остовов, и только кое-где в этой пустыне попадались чудом сохранившиеся части квартир, переходов и некогда пышных залов.
Что привлекло тогда мое внимание в развалинах около Королевского Замка? Вероятнее всего — книги. Да, книги. Полузасыпанные известью. Промокшие. В искореженных сыростью переплетах. Они образовали холмик у полуобвалившегося стеллажа, и когда, стряхнув грязь, я раскрыл одну из них, то с удивлением увидел, что это не что иное, как «Очерк русской морской истории» Веселаго, изданный в Санкт-Петербурге в 1875 году.
Не помню точно, что еще там было. Запомнилось только несколько томиков «Истории русской армии и флота», вышедших в издательстве «Образование» к юбилею войны 1812 года.