Осень выдалась на редкость скорой и пакостной. На календаре ещё не было и середины сентября, а панорама за окном полностью соответствовала последним дням сей поры. Тяжелые, налитые свинцовой синевой тучи, нависающие над самой головой, периодически опорожнялись то дождем, то снежной крупой, а то и градом, величиной с грецкий орех. И даже порывистые, промозглые северные ветра не в состоянии были разорвать эту небесную блокаду. Впрочем, не очень-то и старались. Больше им нравилось шалить на улицах: гнуть в дугу рано облысевшие кроны деревьев, гонять по разбухшей от изобилия влаги земле городской мусор, забираться под утепленные плащи нормальных горожан и загонять в сырые, холодные подвалы ненормальных, то бишь бомжей и прочее отребье. Таковых хватало и здесь, в городе Н, что в средней полосе России.

Стас Громов, по кличке Гром, не относился ни к «нормальным», ни к отребью. Хотя и имел он много больше, чем «нормальный»: шикарную квартиру в центре города, новехонький 730-ый «БМВ», пухлый «лопатник» с неистончаемым запасом «зелени», крутой прикид… Но всё одно, бригадир одной из преступных крупнейших группировок города, насчитывающей не менее 60-ти бритоголовых отморозков с полным боекомплектом под полами спортивно-кожаного гардероба, и контролирующей не только добрую половину экономики города, но ещё и уровни смертности и рождаемости, а также криминальную погоду в доме — к нормальным относиться просто не имел никакого морального права. Имея же всё вышеперечисленное, чисто физически отторгался от того самого отребья. Вот такой вот представитель, неизвестно какого класса новой демократической Росси.

Сегодня этот самый «представитель» пребывал в явном нерасположении духа. Проснувшись в десять утра на траходроме своих апартаментов, недовольно поморщился, созерцая рядом с собой свою же бывшую одноклассницу — сочногрудую Натали. Вот с кем с кем, а с ней-то спать не стоило. Дочь мента, к тому же сорока ещё из тех. Но после драки, как известно, кулаками не машут. «Бухать меньше надо, тогда и на пиздоболок тянуть не будет!» — строго отчитал он себя уже, будучи в ванной и подставляя накаченные мышцы под упругие жгуты воды.

— Ты закончил? — В дверях нарисовалась заспанная физиономия «жрицы любви».

— Дверь закрой! — и не думая скрывать раздражения, во всё горло рявкнул Громов.

В дверь позвонили. Кроль, паренёк лет двадцати с лицом серо-земельного цвета, провалившимися глубоко в глазницы глазами, взирающими на мир безжизненным взглядом и фигурой узника фашистского концлагеря, прижался к «глазку». Замок незамедлительно отщёлкнулся.

— Проходи, — отстранился хозяин квартиры, пропуская внутрь гостя.

Гость, наркоман по кличке Рыжий — наставник и подельник Кроля не разуваясь, протопал на кухню. Кроль, заперев дверь, подался следом.

— Отработался? — пододвигая подельнику стул, осведомился хозяин притона.

Рыжий с ответом не торопился. Вальяжно раскинув свои чресла на стуле, неспеша достал сигарету, долго прикуривал. И лишь после нескольких смачных затяжек лениво ответил: