Юморески и другие пустячки

Карваш Петер

Говорить о жизненно важных, глобальных вещах легко, но не легковесно, шутливо, но убедительно — редкое качество, и Карваш, один из крупнейших словацких писа­телей, им обладает. Писателя интересует сфера челове­ческих взаимоотношений с их непредсказуемостью, неожи­данностью ходов, поворотов.

О многообразии и бездонной глубине человеческих характеров

Не стану скрывать: когда мне говорят: «Черт бы тебя побрал!» — я искренне надеюсь, что это когда-нибудь случится. Что ко мне придет дьявол и попытается меня соблазнить. И меня даже уедает немножко, что он так долго не идет. Возможно, я недостаточно старый, недостаточно образованный, недостаточно святой или еще по каким-нибудь причинам не слишком заманчивое капиталовложение для ада.

Сижу я в полутьме за письменным столом и воображаю себе, как потихоньку отворяется дверь и он возникает на пороге; выглядит он как интеллигентный господин в черном, с длинным развевающимся плащом и с саркастической усмешкой известного актера Йозефа Будского, или, напротив, как рогатый красный чертик из кукольного театра, который живо вертит гипсовой головой и повторяет свое «бурли-бурли-бурли»; или как прекрасная младая дева в совершенно прозрачном одеянии, девственница, поражающая линиями белого тела и волнующим бархатным альтом; при этом предполагается деликатное дуновение аромата серы или хотя бы одеколона «Нина Риччи».

Будь у меня возможность выбора, я бы избрал последнюю альтернативу и даже не настаивал бы на девственнице. И если бы это не был перевоплощенный черт, я бы все равно не отказался.

Но уединенность моей кельи долгие годы никто не нарушал, дверь пребывала закрытой, а доносившиеся дуновения в лучшем случае благоухали соседским гуляшом. Силы подземного мира явно мною пренебрегали. Хотя скромность не относится к числу моих любимых лицемерии — а может быть, именно потому,— меня это огорчало; впрочем, об этом я уже говорил.

А между тем пути Сатаны неисповедимы почти так же, как и пути Господни. И вот в ту минуту, когда я при свете настольной лампы дописал последний абзац, за моей спиной послышались шаги, а когда я, удивившись, оглянулся, то увидел, что ко мне приближается мужчина средних лет, чем-то напоминающий не дьявола, но шофера.

Удостоверение личности

Мой приятель, Модест Владивой В., возвращался с развеселого празднования двадцатой годовщины выпуска реальной гимназии в нашем родном городе. Настроение у него было замечательное. Ему удалось выпить ровно столько разнообразных спиртных напитков, чтобы оценить положительные аспекты жизни и великодушно не принимать во внимание аспекты отрицательные, поспорить с подобающим числом бывших одноклассников, чтобы почувствовать себя крепким мужиком и в то же время — рубахой-парнем, и остаться на вечеринке достаточно долго, чтобы уйти, не боясь, что оставшиеся разберут его по косточкам, как только за ним закроется дверь. Итак, он приближался к своей квартире с грандиозной иллюзией, что, по сути, добился в жизни всего, к чему стремился, — в приподнятом настроении это бывает с людьми, которые никогда не стремились к тому, чего невозможно было достичь играючи.

Так или иначе, мой приятель Модест приближался к своей квартире, преисполненный светлого сознания, что мир в полном порядке — не без его личного содействия, до сих пор недооцененного лишь вследствие злонамеренного совпадения решающих факторов. Как и следовало ожидать, в конце концов он все же приблизился к своей квартире. Об этом свидетельствовали, в числе прочего, движения, которыми он начал ощупывать поверхность своего костюма в местах, где положено быть карманам. В одном из них (естественно, в самом последнем) он нашел связку ключей — от садовой калитки, от домовых дверей, от квартиры, а также ключи, связанные с его работой: от кабинета, письменного стола, сейфа бухгалтерии.

Модест В. подошел к садику, который окружал симпатичный двухэтажный домик и как бы окутывал его отцветающей сиренью, и выловил из связки ключ от калитки с явным намерением ее открыть. Однако что-то воспрепятствовало осуществлению этого плана.

То ли ключ был слишком велик, то ли скважина слишком мала, то ли сам Владивой В. после веселой ночи не был в психической кондиции, необходимой для планируемого действия, которое в связи с его желанием поскорее добраться до постели представлялось неизбежным.

С некоторым недоверием Модест Владивой опробовал еще несколько ключей, например, от кабинета или от стола главного бухгалтера, но они не подходили, и мой приятель счел это логичным; однако тот факт, что к садовой калитке не подходит ключ от садовой калитки, он счел нелогичным и даже глупым.