Электричка, подав гудок, отчалила от платформы. Вот пролетел мимо последний вагон, открывая вид на пристанционную площадь с ларьками, импровизированными прилавками деревенских бабулек, автобусной остановкой и стоянкой такси. Сошедшие пассажиры, завидев стоящий под пар

а

ми автобус, резвой рысью побежали к переходу. Надежда отступила к перилам, чтобы пропустить торопыг вперед. Даже если этот "ЛиАЗик" идёт до Иваньково, она всё равно возьмёт такси. Попутчики ей сейчас ни к чему, она должна собраться с мыслями.

В прошлый раз Алик отказался повторить сеанс гипноза. Сказал, что использует этот вид терапии только в критических случаях, потому что "груз проблем из прошлой жизни многим переломил хребет, но никого ещё не сделал счастливее". Толчок к исцелению вместе с ответом на самый животрепещущий свой вопрос Надежда получила, теперь должна справиться сама. А если поймёт, что не справляется, пусть приезжает снова, но работать отныне они будут традиционными методами.

Положим, "толчок к исцелению" – крайне неадекватное определение тому, что тогда получила Надежда. Точнее было бы назвать это крышесносом. Или потрясением основ, если выражаться литературно. Крушением мировоззрения. Не то чтобы она возражала: это самое мировоззрение погружало её в отчаяние, довело почти до роковой черты и, по правде говоря, не стоило доброго слова. Его крах действительно принёс ей исцеление – если можно считать исцелением безумное ощущение зависания над бездной. Но, по крайней мере, мысли о самоубийстве Надежду больше не преследуют.

И все-таки она приехала снова. Не для того, чтобы Алик поработал с ней "традиционными методами". Он должен понять, что в её случае традиционные методы – плохое подспорье. Все культурные подпорки её нынешней жизни подломились, когда Надя с его помощью перенеслась на несколько минут в свою прошлую инкарнацию. Тогда – в том существовании – истина была рядом. Во всяком случае, был рядом человек, который её постиг. Надежда должна найти слова и убедить Алика, что ей нужно побывать там ещё раз…

Увидев, что она идёт к машине, таксист опустил стекло и крикнул:

Прохладные пальцы прикасаются к моему запястью, и я открываю глаза. Надо мной – незнакомое мужское лицо. Из-под медицинской шапочки выбивается прядь тёмных с проседью волос, лоб пересекают две чёткие горизонтальные линии морщин. Узкие стёкла очков без оправы, профессионально невозмутимый внимательный взгляд.

– Ну вот, ты и снова с нами. Как самочувствие?

Я усмехаюсь (по ощущениям, кривовато).

– А сами-то вы как думаете, доктор?

Профессиональная невозмутимость уступает место вполне человеческому удивлению.