Эмбер Паттерсон жутко надоело быть невидимкой. Она приходила в этот спортзал каждый день уже три месяца подряд, и все три месяца она наблюдала за этими бездельницами, занимавшимися тем единственным, что им не было безразлично. Они были настолько заняты самими собой, что она была готова последний доллар поставить на то, что ни одна из них не узнает ее на улице, хотя каждый божий день она находилась всего-то в пяти футах от них. Она для них была вещью – не имеющей значения, не стоящей внимания. Но ей было все равно. Плевать она хотела на всех них. Была одна причина, одна-единственная, из-за которой она таскалась сюда каждый день, к этому тренажеру, ровно в восемь утра.

Она была по горло сыта этим однообразием – день за днем она тут семь потов теряла и все ждала момента, чтобы сделать ход. Краешком глаза она заметила, как на степпере рядом с ней появились кроссовки Nike «Gold Signature». Эмбер расправила плечи и сделала вид, будто бы с интересом читает журнал, предусмотрительно положенный на пульт тренажера. Она повернула голову и стеснительно улыбнулась стройной блондинке. В ответ она получила вежливый кивок. Эмбер протянула руку к бутылке с водой, нарочно сдвинула ногу к краю педали, пошатнулась и сбила журнал на пол. Он упал рядом с тренажером ее соседки.

– О господи. Простите, – пробормотала она, покраснев.

Но она не успела сойти с дорожки. Женщина остановила свой степпер, наклонилась и подобрала с пола журнал. Эмбер не сводила с нее глаз. Та нахмурилась.

– Вы читаете

этот

журнал? – спросила женщина, протянув Эмбер журнал.

Ритмичное покачивание субботнего поезда из Бишопс-Арбора до Нью-Йорка убаюкало Эмбер. Она погрузилась в блаженные раздумья, невероятно далекие от жесткой дисциплины ее рабочей недели. Она сидела у окна, откинувшись на спинку кресла и лишь время от времени открывая глаза, чтобы полюбоваться пейзажем. Она вспоминала о том, как впервые поехала на поезде – ей тогда было семь лет. Июль в штате Миссури – самый жаркий и душный месяц лета, а кондиционер в вагоне работал кое-как. Эмбер без труда представила себе свою мать, сидевшую напротив нее в черном платье с длинными рукавами – строгую, неулыбчивую. Прямая спина, чопорно сдвинутые колени. Ее светло-каштановые волосы были, по обыкновению, стяпгуты в пучок, однако сегодня она надела сережки – маленькие жемчужные «гвоздики», которые она берегла для особых случаев. Эмбер так поняла, что похороны матери ее матери – это особый случай.

Когда они сошли с поезда на обшарпанном вокзале Уорренсбурга, оказалось, что воздух снаружи еще более сжатый и душный, чем был в поезде. Их ожидал дядя Фрэнк, брат матери Эмбер. Они кое-как устроились в кабине его видавшего виды грузовичка-пикапа. Ярче всего Эмбер запомнился запах – смесь пота, грязи и сырости, а еще – потрескавшийся кожзаменитель на сиденье. Краешки каждой трещинки впивались в ее кожу. Они проезжали мимо бесконечных полей кукурузы и маленьких фермерских хозяйств с унылого вида деревянными домами и дворами, заполненными ржавой сельскохозяйственной техникой, старыми машинами, стоящими на блоках шлакобетона, шинами без ободьев и разбитыми металлическими корзинами. Это выглядело еще более угнетающе, чем те места, где жили они, и Эмбер пожалела, что ее не оставили дома, с сестрами. Мать сказала, что они еще слишком маленькие, чтобы брать их на похороны, а Эмбер достаточно взрослая для того, чтобы выказать подобающее уважение. Почти всю эту жуткую неделю она старательно стерла из памяти, но одного забыть не могла – отвратительной нищеты и разрухи, окружавшей ее – скучную гостиную в доме деда, где все вокруг было коричневым и грязно-желтым, жесткую бороду деда, восседавшего в кресле-качалке со слишком пухлой обивкой. Дед был в ношеной фуфайке и грязных штанах цвета хаки. Здесь Эмбер воочию увидела, откуда у ее матери такой безрадостный характер и такое бедное воображение. Именно тогда, в нежном возрасте, у Эмбер родились мечты о чем-то ином, лучшем.

Эмбер открыла глаза, когда сидевший напротив нее мужчина встал и случайно задел ее краем портфеля, и поняла, что поезд прибыл на Центральный вокзал Нью-Йорка. Она торопливо взяла сумочку и пиджак и влилась в плотный поток выходящих из поезда пассажиров. Ее никогда не утомляло расстояние от платформы до великолепного главного зала. Какой это был разительный контраст с давней унылой станцией

Первой остановкой для нее всегда был главный читальный зал публичной библиотеки Нью-Йорка. Она садилась за один из длинных читальных столов. Солнце проникало в большие высокие окна, и Эмбер упивалась красотой росписи на потолке зала. Сегодня ее особенно радовали корешки книг, стеллажи с которыми возвышались вдоль стен. Они напоминали ей о том, что к ее услугам – все знания мира. Здесь она могла сидеть и читать, и узнавать обо всем, что поможет ей отточить планы. Двадцать минут она просидела тихо и неподвижно, мысленно готовясь к тому, чтобы вернуться на улицу. А когда вернулась, пошла по Пятой авеню.

Она медленно, но целеустремленно шла мимо роскошных магазинов – мимо «Версаче», «Фенди», «Армани», «Луи Вуиттон», «Хэрри Уинстон», «Тиффани», «Гуччи», «Прада» и «Картье». Они сменяли друг друга – самые престижные и дорогие бутики. Эмбер побывала в каждом из них, она вдыхала ароматы кожи тончайшей выделки и экзотических духов. Она втирала в кожу бархатистые бальзамы и дорогущие кремы, упакованные в красивые дразнящие тестеры.

Ком желчной зависти подступил к горлу Эмбер, когда она увидела изящный дом в стиле «нантакет»

[3]

на берегу пролива Лонг-Айленд

[4]

.

За открытыми белыми воротами поместья стоимостью в несколько миллионов долларов лежала роскошная лужайка и цвели кусты роз, тут и там прихотливо разбросанные вдоль скромной изгороди. Особняк представлял собой разновысокую двухэтажную постройку серого и белого цветов. Похожие строения Эмбер видела на фотографиях, где были запечатлены богатые летние дома на Нантакете и Мартас-Виньярде

[5]

. Особняк величаво раскинулся вдоль береговой линии – настоящий дом на краю моря.

Этот дом был надежно спрятан от глаз тех людей, которые не могли позволить себе такой роскошной жизни. «Вот что дает богатство, – подумала Эмбер. – Оно дает средства и возможность скрыться от мира, если ты того пожелаешь – или если это тебе понадобится».

Эмбер припарковала свою десятилетнюю синюю «Тойоту-Королла» во внутреннем дворе. Она не сомневалась, что ее машина будет выглядеть до нелепости неуместно среди «мерседесов» и BMW последних моделей, которые вскоре окажутся здесь. Она закрыла глаза и немного посидела неподвижно, старательно прокручивая в голове сведения, собранные за последние несколько недель. Утром она особенно тщательно оделась. Прямые каштановые волосы она отбросила назад и прихватила черепаховым ободком, макияж сделала минимальный – совсем немного румян и почти бесцветный блеск для губ. На ней была аккуратно отглаженная юбка из бежевой саржи и хлопковая футболка с длинным рукавом. И то, и другое Эмбер заказала по каталогу «I. L. Веап». Ее сандалии были простыми и прочными – настоящая обувь для прогулок без какого-либо налета женственности. Образ, который Эмбер стремилась создать, завершали уродливые очки в толстой оправе – их она нашла в последнюю минуту. Бросив последний взгляд в зеркало перед выходом из квартиры, она осталась довольна. Она выглядела непрезентабельно, просто, даже робко. Так, что никто не подумал бы, что от нее может исходить угроза для кого-то – а уж особенно для дамы вроде Дафны Пэрриш.

Хотя Эмбер понимала, что слегка рискует нарушить правила хорошего тона, приехав рано, она все же пошла на это. Это давало ей возможность немного побыть наедине с Дафной и опередить других приглашенных женщин, что дало бы ей некоторые преимущества в момент, когда их будут представлять друг другу. Гостьи Дафны увидят молодую, не очень привлекательную женщину – просто рабочую пчелку, которую Дафна соблаговолила взять в помощницы в своей благотворительной деятельности.

Эмбер откупорила прибереженную для особого случая бутылку вина от «Josh»

[6]

. Да, конечно, обидно было иметь возможность позволить себе бутылку каберне всего за двенадцать долларов, но ее зарплаты в агентстве по продаже недвижимости едва хватало на оплату съемной квартиры. До переезда сюда Эмбер провела расследование и выбрала цель – Джексона Пэрриша. Вот как она оказалась в Бишопс-Арборе. Конечно, она могла бы обосноваться в городке неподалеку за гораздо более низкую цену за жилье, но проживание здесь давало ей массу возможностей случайно встретиться с Дафной Пэрриш, а кроме того – доступ ко всем сказочным красотам великого города. Эмбер нравилось находиться так близко от Нью-Йорка.

Губы Эмбер расплылись в улыбке. Ей вспомнилось то, как она впервые приступила к изучению подноготной Джексона Пэрриша. Несколько часов она набирала его имя и фамилию в Google – после того как прочла статью о созданной им международной строительной компании. У нее дыхание перехватило, когда на экране появилась его фотография. Густые черные волосы, пухлые губы, кобальтово-синие глаза. Он легко мог сойти за киноактера. По ссылке Эмбер открыла интервью в журнале

Forbes

, где рассказывалось о Пэррише и том, как он создал свою компанию «Fortune 500». По следующей ссылке Эмбер перешла к статье в журнале Vanity Fair. Там было написано о женитьбе Джексона Пэрриша на красавице Дафне, которая была на десять лет моложе его. Эмбер внимательно рассмотрела снимок двух очаровательных детишек на берегу моря, на фоне серо-белого особняка, обшитого облицовочной доской. Она разыскивала все, что только могла, о Пэрришах, а когда прочла об «Улыбке Джулии» – фонде, организованном Дафной и посвященном сбору денег для лечения больных кистозным фиброзом, у нее возникла идея. И первым пунктом плана, который сложился у нее в голове, стал переезд в Бишопс-Арбор.

Когда она подумала о своем кратком замужестве за инженером в Миссури, ей захотелось расхохотаться. Замужество закончилось очень плохо, но больше она таких ошибок не допустит.

Она взяла бокал с вином и приветственно подняла его, глядя на свое отражение в дверце микроволновки.

– За Эмбер!

Эмбер посмотрела на звонящий телефон и улыбнулась. Абонент был обозначен словом «Личный звонок», и Эмбер решила, что это Дафна. Она не стала отвечать и дождалась, когда сработает автоответчик. Дафна оставила сообщение. На следующий день она позвонила снова. Эмбер отвечать не стала. Дафна нашла ее папку. Только вечером Эмбер наконец сняла трубку.

– Алло? – произнесла она.

– Эмбер?

Вздох. Очень тихо:

– Да.