Началось с того, что в домике Лукерьи Лукиничны и Сидора Силовича начали исчезать вещи. И если бы исчезали ценные, — к примеру, фарфоровый чайный сервиз, набор серебряных ложечек для кофе или вазочки для варенья из цветного чешского стекла, — стоило бы бить тревогу. Но исчезали совсем не ценные, а обычные будничные вещи.

Первой исчезла бутылочка с клеем «Марс», которым можно склеивать кожу, дерево, стекло и фарфор. Лукерья Лукинична собиралась подклеить кожаную кайму на домашних тапочках Сидора Силовича, своего мужа, потому что он всегда загибал задники и обрывал кайму. Лукерья Лукинична открыла ящик с надписью «Бытовая химия», где должен был стоять клей, — и не нашла его на месте.

Сначала она подумала, что сама куда-то задевала бутылочку — да и забыла. Такое с ней иногда случалось: то положит куда-нибудь очки и ищет целый день, то забросит куда-то газету и не может потом найти, а то насыплет соли в баночку с надписью «Сахар» — и вся семья кривится от соленого чая.

Чтобы как-то избавиться от этого своего недостатка, Лукерья Лукинична понаклеивала на все баночки, коробочки и шкафы этикетки с надписями «Инструменты», «Вилки, ложки, ножи» и т. п. — путалась уже меньше, хотя иногда память подводила её.

Так что не удивительно, что при таком характере (особенности) Лукерья Лукинична сначала не обратила внимания на пропажу клея, «Наверно, клей весь вышел, — подумала она, — а я об этом забыла». Она решила завтра купить новую бутылочку «Марса», а сейчас, пока до работы еще оставалось время, — потому что Лукерья Лукинична, как и её муж, работала во вторую смену, — почистить соляной кислотой ванну. Но, к большому удивлению, кислоты на месте не было!

В это время ученик третьего «А» класса Христофор Тюлькин сидел на уроках и горько размышляя, что же ему сегодня делать.

Дело в том, что его вот уже месяц преследовал здоровяк-восьмиклассник по прозвищу Балбес. Он жил на той же улице, что и Христофор, и считался грозою всего квартала.

Балбес и правда был здоровяком, особенно в сравнении с худеньким, хрупким и лопоухим Христофором, очки которого всё время сползали с его маленького, словно кнопочка, носа. Балбес был не по годам высокий, выше на две головы Тюлькина, имел длинные, словно у обезьяны, руки, на которых буграми проступали мышцы. Да и вообще, его внешний вид производил гнетущее впечатление на всех окрестных мальчишек.

Христофор Тюлькин как-то сравнил Балбеса с неандертальцем. И хотя Балбес и понятия не имел кто это такой, он обиделся, — так что Христофор имел прекрасную возможность убедиться на собственном опыте, насколько тяжелы у Балбеса кулаки.

Хорошо, если бы этим и закончилось. Но Балбес был не из тех, кто легко прощает обиды. С тех пор для Христофора, как и для многих других мальчишек их квартала, он обложил данью: каждый месяц, в первый понедельник, Тюлькин должен приносить Балбесу рубль.