Когда меня спрашивают, что я же могу сказать о Сеуле, я всегда отвечаю: «Сеул – очень большой город. Ну очень большой!» Сеул, действительно огромен. Огромно и его значение в жизни Кореи – страны до предела централизованной.

Начну, наверное, с физических размеров города и его населения. Сейчас оно достигло 10 с половиной миллионов человек (точнее, на июнь 2002 года – 10.310.026 человек). Это означает, что в Сеуле живёт каждый четвёртый кореец. Вдобавок, говоря о населении Сеула, следует принять во внимание и пригороды, которые с административной точки зрения частью Сеула не считаются, но фактически входят в тот же гигантский мегаполис. Сами корейцы часто говорят не столько о Сеуле, сколько о так называемой «столичной зоне», которая включает все многочисленные пригороды и города-спутники корейской столицы. Эту зону можно упрощённо представить в виде огромного круга радиусом около 80 километров, центр которого находится где-то на южной окраине столицы. Вся «столичная зона» буквально пронизана линиями электрички и метро, и значительная часть её населения работает или учится в Сеуле (или же, наоборот, живёт в Сеуле, а работает в одном из городов-спутников). Население «столичной зоны» сейчас составляет 19 миллионов человек, или, иначе говоря, примерно 40% всего населения страны. Для сравнения, все москвичи – это только 1/15 населения России. В мире вообще мало стран со столь высокой концентрацией населения в столице и её округе. Жители Лондона, например, составляют только 13% населения Англии, жители Токио – 10% населения Японии, жители Парижа – 4% населения Франции.

Даже по мировым масштабам Сеул довольно заметен, сейчас в этом городе живёт каждый 500-й житель нашей планеты (а если опять говорить о «столичной зоне», то и вообще – каждый 250-й землянин). Надо сказать, что стремительный рост населения Сеула начался только в нашем веке, вскоре после захвата Кореи Японией. До этого на протяжении почти 5 столетий население корейской столицы оставалось сравнительно постоянным и колебалось на уровне 100–150 тысяч человек. В 1936 г. оно уже составило 727 тысяч, в 1945 г. (первый год корейской независимости) – 901 тысячу, а всего через пару лет перевалило за миллионный рубеж. В 1960 г. в городе было уже полтора миллиона жителей, в 1975 г. – пять с половиной миллионов.

Площадь города равняется сейчас 605,52 квадратным километрам, что чуть больше площади Токио, и заметно больше площади Парижа. Впрочем, площадь – понятие условное: настоящий город куда больше своих формальных границ, не менявшихся уже четверть века. Сеул по плотности населения оставляет далеко позади большинство крупных городов мира, ведь плотность застройки в корейской столице исключительная, дома жмутся друг к другу, оставляя место лишь для узких, извилистых переулков, на которых порой не могут разъехаться и две встречные машины. Не удивительно, что в административном отношении Сеул является сейчас так называемым «специальным городом», по правам приравненным к провинции (хотя на практике его политическое значение куда больше, чем у любой корейской провинции). В то же время, только 40% населения города является коренными сеульцами, то есть родились в корейской столице. Тех же, у кого в Сеуле родились и отцы, вообще всего лишь 7%. Сеульцы в своём большинстве прекрасно помнят, откуда они сами или их родители пришли в этот город. Поэтому всякие проблемы региональной политики, конфликты между провинциями (а в Корее такие конфликты очень сильны) – всё это отражается и в Сеуле.

Пусть и с некоторой долей преувеличения, но можно сказать, что Корея является своего рода городом-государством, ибо в Сеуле не только сосредоточена почти половина населения страны, но и протекает почти вся политическая, деловая и культурная жизнь Кореи. Это началось не вчера и даже не полвека назад. Высочайшая централизация всегда была характерна для Кореи. Так, двести лет назад, в конце XVIII века, из двух с половиной тысяч чиновников страны, примерно две тысячи было сосредоточено в Сеуле, и только несколько сотен работали за пределами столицы. Сохраняется эта традиция и в наши дни. Официальный корейский Институт проблем градостроительства лет пять назад опубликовал свои подсчёты удельного веса Сеула в различных областях жизни страны. Как уж они там считали и как получили такие удивительно точные результаты – не знаю, и просто сообщу Вам их цифры. Итак, в соответствии с их подсчётами, в Сеуле сосредоточено 76% всего экономического потенциала страны, 92% внешнеполитического потенциала, 62% всех финансовых возможностей. В Сеуле обучается 26% всех корейских студентов, работает 41% всех корейских врачей.

Когда заходит речь о корейском экономическом развитии в 1960–1985 гг., одним из самых расхожих штампов являются слова «корейское экономическое чудо». Возможно, это выражение уже набило оскомину, но нельзя не признать, что возникло оно не на пустом месте: экономическое развитие Кореи в 1960–1985 гг. действительно

было

чудом.

Сейчас, глядя на сияющие небоскрёбы Сеула, на потоки машин, на нарядно одетых людей, на забитые товарами витрины магазинов, трудно даже представить, как выглядела Корея всего лишь 40 лет назад, на памяти очень многих ныне живущих корейцев. Сказать, что Корея 1960 г. была бедной страной – не сказать ничего: она была страной, нищей даже по тогдашним убогим меркам «третьего мира». По уровню ВНП на душу населения (80$ в 1960 г.) Корея отставала от Нигерии и Папуа Новой Гвинеи. В стране не было ни одного многоэтажного жилого дома, электричество даже в крупных городах подавалось не круглые сутки, а канализацией в Сеуле была обеспечена лишь четверть всех домов. Корейцы старшего поколения хорошо помнят времена, когда в начальной школе лишь 4–5 из 40–50 учеников в классе могли позволить себе есть рис. По весне трава и отваренная кора деревьев были обычными «блюдами» на крестьянском столе. В общем, ситуация в тогдашней Корее мало отличалась от той, что существовала где-нибудь в Эфиопии или Сомали – в чем-то она была даже хуже.

Не изменила ситуацию даже и огромная американская помощь – на протяжении 1946–1976 гг. США предоставили Корее помощи на 12,6 млрд. дол. Таким образом, в пересчёте на душу населения, корейцы тогда были третьими в мире получателями американской халявы (на первом месте находились израильтяне, на втором – южные вьетнамцы, которым эта помощь, как известно, не слишком-то помогла). При этом львиная доля американской помощи была предоставлена Корее именно в пятидесятые годы – и не принесла никаких результатов. Большая часть средств была попросту разворована тогдагшним президентом Ли Сын-маном и его окружением, а остальные использованы с минимальной эффективностью. К концу 1950-х годов американские дипломаты и экономисты попросту списали Корею со счетов – как бездонную бочку, в которую приходится вкладывать средства без малейшей надежды на отдачу, из одних только геополитических соображений.

Однако прошло всего лишь несколько десятилетий – и Корея превратилась в одну из великих промышленных держав, в то время как Бразилия или Нигерия, в 1950-е годы жившие куда лучше Кореи, и поныне прозябают в нищете. Как же это случилось? И, главное, можем ли мы, россияне, усвоить корейские рецепты и повторить корейский успех?

У «корейского чуда» есть вполне определённая дата рождения – 16 мая 1961 года. В тот день в Корее произошёл переворот: при американской поддержке местные генералы свергли гражданское правительство, которое за год своего существования сумело поставить страну на грань краха. С этого времени и до 1987 г. Южной Кореей управляли военные. Во главе переворота 1961 г. стоял генерал Пак Чжŏн-хи, которому предстояло превратиться в ключевую фигуру корейской истории XX века. Генерал был выходцем из бедной крестьянской семьи, но смог получить образование, работал учителем, а во время Второй мировой войны, окончив японское офицерское училище, служил в японской императорской армии (до 1945 г. Корея была японской колонией). После 1945 г., подобно многим корейским интеллигентам того времени, Пак Чжŏн-хи увлёкся левыми идеями и даже одно время был участником подпольной коммунистической организации, но быстро разочаровался в коммунизме и в 1950–1953 гг., во время Корейской войны, стал одним из лучших боевых офицеров армии Юга.

История «корейского экономического чуда» неотделима от истории корейских семейных холдингов – чэболь. Самым крупным из этих холдингов на протяжении трёх десятилетий была группа «Хёндэ», созданная в 1947 г. Чŏн Чжу-ёном (1915–2001). Похоже, правда, что гигантский холдинг ненадолго пережил своего основателя. Впрочем, в любом случае история «Хёндэ» поучительна: в ней как в зеркале отразилась вся новейшая история самого крупного из «азиатских тигров».

История чэболь интересна для нас и потому, что призывы к изучению – и, как подразумевается, копированию – южнокорейского опыта в последние годы часто раздаются в постсоветской России. Между тем, в самой Южной Корее отношение к чэболь и их основателям далеко не так однозначно. Корейские правые – убеждённые поклонники свободного рынка и певцы частного предпринимательства (а также поклонники жёсткой руки) воспринимают отцов-основателей чэболь как героев корейского капитализма, как воплощение «современного корейского духа». Левые, влияние которых в южнокорейских СМИ и университетских кругах быстро растёт, относятся к основателям чэболь совсем иначе. Для них чэболь – это воплощение «нео-колониальной стратегии развития» Южной Кореи, а корейские олигархи – это, само собой, злодеи-эксплуататоры, успех которых основан исключительно на махинациях и коррумпированных связях с государственной верхушкой.

Я подозреваю, что спор этот будет длиться многие десятилетия, если не столетия – не только потому, что в идеологизированном споре истина рождается достаточно редко, но и потому что обе стороны по своему правы. Для успеха в бизнесе необходимы разнообразные качества – как положительные, так и не очень...

В своём большинстве биографии южнокорейских олигархов первого поколения подтверждают старую мудрость: «чтобы стать миллиардером, надо родиться в семье миллионера». С миллионерами в колониальной Корее дело обстояло не лучшим образом, так что на практике только немногие из олигархов были рождены в по-настоящему богатых семьях. Однако почти все они происходили из крупных землевладельческих родов. Чŏн Чжу-ён был исключением: он был выходцем из бедноты.

Будущий магнат родился в 1915 в маленькой деревне Асан, которая после раздела страны оказалась на территории Северной Кореей, в семействе небогатого крестьянина. Он был старшим из семи детей. Семья будущего олигарха была вполне типичной для колониальной Кореи. Однако родители решили отправить мальчика в начальную школу – шаг, достаточно необычный по тем временам для крестьянской семьи.

Как менялось население Кореи на протяжении веков? Сколько человек жило в ней раньше, сколько живёт сейчас, как будет изменяться её население в будущем?

Ответить на эти вопросы не всегда просто. Главная проблема, с которой сталкиваются историки, которые занимаются демографией средневековой Кореи (да и вообще любого средневекового государства) – это отсутствие сколь-либо надёжных статистических материалов. В этом отношении историки Кореи находятся ещё в довольно выгодном положении, ведь здесь с давних времён достаточно регулярно проводились переписи населения.

На первый взгляд, эти переписи были организованы по стройной схеме. Раз в три года деревенские старосты сообщали чиновникам о том, сколько семей («дворов») имеется в том или ином селе, и сколько человек живёт в каждом дворе. Сведения эти направлялись в уезд, потом – в провинцию, и, наконец – в столицу, где их и обобщали.

Однако давно уже известно, что результаты этих старинных «переписей» крайне ненадёжны. Во-первых, проводились они менее регулярно, чем теоретически полагалось. Во-вторых, по оценкам современных историков, эти переписи могли занижать реальную численность населения в два с лишним раза. Зачастую две переписи, проведённые с интервалом всего лишь в несколько лет, давали совершенно разные результаты. Причин тому было несколько. Главная из них заключалась в том, что перепись проводилась властями отнюдь не в целях праздного демографического любопытства. Правительству нужно было знать, сколько в стране налогоплательщиков и сколько военнообязанных. На основании данных переписи определялись налоговые и призывные квоты для каждой провинции и каждого уезда. Понятно, что в своём большинстве народ особо не рвался ни платить налоги, ни вступать в славные ряды вооружённых сил. Поэтому любая деревня, любой уезд стремились преуменьшить численность своего населения, ведь это означало, что потом им придётся меньше платить налогов и отправлять в солдаты меньше мужиков. Таким образом представленные «наверх» данные были всегда в той или иной степени заниженными. Немногочисленные чиновники просто не имели возможности всерьёз их проверять, да, зачастую, и не особо стремились к этому (особенно если излишнее чиновничье любопытство нейтрализовывалось подношениями от заинтересованных жителей уезда).

Поэтому все данные о численности населения Кореи в доколониальную эпоху, то есть в период до 1910 г., крайне ненадёжны. По-видимому, в XV веке в стране жило примерно 7–8 миллионов человек, то есть в 10 раз меньше, чем сейчас (напоминаю, что речь идёт об обеих половинах Кореи, а в настоящее время суммарное население Севера и Юга – 72 миллиона человек). 15-миллионный рубеж был преодолён в конце XVIII или начале XIX века. Подавляющее большинство корейцев, примерно 96–98%, жило тогда в деревнях. Население Сеула, насколько мы можем сейчас судить, на протяжении пяти веков правления династии Ли колебалось между 100 и 150 тысячами человек. Это был, безусловно, крупнейший город Кореи, ведь население даже самых больших провинциальных городов в те времена не превышало и 10 тысяч.

Орден – это изобретение европейское, западное, и в Корее ордена появились сравнительно недавно, чуть меньше столетия назад. До этого в Корее тоже, конечно, награждали отличившихся в боях воинов или образцовых чиновников, но награды эти обычно были вполне материальными, денежными. Впрочем, не следует думать, что предки корейцев были такими уж прагматиками: не дающие никаких материальных благ почётные звания тоже нередко присваивались в старой Корее. Однако ни орденов, ни медалей до начала XX века в Корее не было.

Только в 1900 г., то есть в те времена, когда корейцы начали активно заимствовать новые западные идеи и изобретения, да и вообще постепенно перестраивать всю жизнь страны на новый лад, появилось и первое корейское положение об орденах. Ордена быстро завоевали популярность среди корейской верхушки, и на старых фотографиях начала века генералы, сановники, да и сам король часто запечатлены в мундирах западного образца, с огромными эполетами, и со множеством орденских знаков на груди.

Однако всего лишь через 10 лет, в 1910 г., Корея потеряла независимость, и самостоятельная система корейских орденов и медалей прекратила своё существование. Вновь государственные награды были учреждены лишь после провозглашения республики Корея в августе 1948 г. Первой наградой независимой Кореи стал орден «За заслуги в создании государства», который был учреждён 27 апреля 1949 года. Окончательно же корейская наградная система сформировалась к 1963 году, когда вступил в действие закон «О государственных наградах», который с некоторыми изменениями действует и поныне.

В настоящее время в Корее существует 10 орденов, каждый из которых, в свою очередь, имеет несколько степеней. При этом, в отличие от советской/российской системы, степени не нумеруются, а имеют специальные названия (у каждого ордена – свои). Существуют в Корее и орденские ленточки, а знаки высших степеней большинства орденов по парадным случаям могут носиться на специальной шейной перевязи. По своей форме корейские ордена представляют из себя многолучевые звёзды. Любопытно, кстати, что внешне знаки разных степеней одного и того же ордена почти не отличимы друг от друга.

Высшей наградой Кореи является орден «За заслуги в создании государства». В отличие от остальных орденов, он имеет только три степени (высшая – «республиканская», средняя – «президентская», низшая – «гражданская»). Изначально этим орденом награждались участники освободительного движения, герои борьбы за независимость (многие из них были удостоены этой награды посмертно). Впоследствии этот орден также присваивался за особый вклад в развитие и укрепление корейского государства. Представляет он из себя восьмилучевую золотую звезду, в центре которой находится один из символов Кореи – круг, образованный двумя каплевидными знаками, которые символизируют позитивное и негативное начала «инь» и «янь». Та же самая эмблема изображена на корейском государственном флаге, и «капли» на флаге тех же цветов, что и на ордене – одна красная, а другая – синяя.