"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

Чтобы понять ушедшую эпоху, нужно знать, чем жили люди, ей принадлежавшие. О чём мечтали, к чему стремились, от чего приходили в отчаяние. Не гении мысли, пера или кисти, не политики или административные функционеры, а люди обычные, ничем не примечательные, составляющие не пользующееся нынче особым почтением понятие "народ". А для этого недостаточно проштудировать учебники истории и перелопатить мемуары выдающихся личностей. Официальные документы тут тоже не подмога, да и мало кому захочется стряхивать с них архивную пыль не то что через столетие, но и через каких-нибудь три-четыре десятилетия. Истину, как в таких случаях обычно и бывает, можно отыскать лишь на границе факта и вымысла - в книгах, фильмах, спектаклях. Впрочем, и в этой сфере достоверных свидетельств найдётся не так уж много: люди искусства - тоже люди, и мало кому удаётся преодолеть соблазн выдать желаемое за действительное, отважиться на честный разговор с читателем или зрителем. Но те, кто оказывается на это способен, оставляют потомкам то, что принято называть "свидетельством эпохи".

Практически каждая картина, снятая Владимиром Меньшовым, вызывала праведный гнев тех, кто зорко следил за состоянием умов и лишал права на публичное высказывание собственного мнения каждого, кто, с их точки зрения, не отвечал требованиям, предъявляемым к деятелям советского искусства. А он, пусть и с большими перерывами, продолжал снимать то кино, в которое верил сам. Мы, для которых 50-60-70-80-е не история, а самая что ни на есть реальная жизнь, когда-то стояли в очередях перед кинотеатрами, чтобы увидеть это кино про самих себя. А сегодня снова и снова пересматриваем "Розыгрыш", "Москва слезам не верит", "Любовь и голуби", каждый раз обнаруживаем и в нас тогдашних, и в тех временах, о которых сейчас ностальгируем, что-то ранее ускользавшее от нашего внимания, запрятанное в такие глубины подсознательно-бессознательного, куда иным способом, пожалуй, и не проникнешь. Мы открываем себя заново. И наши дети-внуки, живущие в ритмах и пространствах, нам недоступных, невольно притормаживают у телевизора, всматриваясь в экран из-за наших спин, и тоже что-то открывают в нас. Правда о нас им порою кажется странной, немыслимой, категорически не вписывающейся в их представления о жизни, но интуитивно они понимают: это - правда. Вот поэтому-то Меньшову и верят. До сих пор.