Возглавляя наемных воинов Далигара в погоне за Проклятым Эльфом, капитан Ранкстрайл, прозванный также Медведем, пытался вспомнить, сколько лет он уже охотился за ним.

Даже нет, капитан пытался вспомнить, когда услышал о нем в первый раз, ведь должно же было быть в его жизни время, когда он ничего не ведал о существовании этого злосчастного.

С трудом удалось ему добраться до точного воспоминания. Он, еще совсем ребенок, в тот самый день, когда родилась его сестра Вспышка, подслушал во Внешнем кольце Варила, как донна Гуццария, заявив, что у эльфов, виновников всех бед на земле, есть еще и хвост, заговорила о нем, о Проклятом, о враге людей и истребителе их кур.

Капитан Ранкстрайл по прозвищу Медведь, командир легкой кавалерии Далигара, как и добрая половина всех наемных солдат, родился в Пограничной полосе, на рубеже Изведанных и Неведомых земель.

Когда-то, в прошлом, существовали укрепленные границы, которые охранялись вооруженными солдатами. Но Бесконечные дожди, потрясшие землю несколько лет назад, залили и Пограничную полосу со всеми ее охранными постами и караульными башнями, возведенными на равном расстоянии друг от друга. Промокшие насквозь вязанки дров и хвороста, служившие для розжига сигнальных костров в случае появления врага, превратились в жалкие и ни на что не годные плоты, и не осталось никакой возможности подать сигнал тревоги Миру Людей.

Пограничные войска были отозваны, башни и укрепления развалились и превратились в убежище для лягушек, запас капусты сгнил в грязи, пшено не проросло.

Нищета поглотила землю, и вместе с нищетой, гонимые голодом и обрадованные небрежностью людей, пришли банды и стада орков, встреченные на границах лишь лягушками.

Целые семьи бросали свои дома, спасаясь от набегов, от жестокости и безумия орков, чьей единственной радостью и желанием было уничтожение. Беженцы скитались, никем не принятые и всеми гонимые, пока не прибились, как потерпевшие кораблекрушение прибиваются к скалистому острову, к Внешнему кольцу города Варила.

Хорошо, что у них был мед, — с ним вернулась и радость.

Горшок открыли, как открывают реликвию, и мама дала ему немножечко, намазав мед на кусок хлеба, словно волшебный слой сладости и света, напоминавший сладость и свет ее улыбки.

Внутри горшка обнаружилась странная мертвая муха, большая, в черно-желтую полоску. Отец объяснил ему, что это пчела и что именно пчелы, а не боги, как поначалу думал Ранкстрайл, делают мед. Мать рассказала о даме, о том, как от нее исходили одновременно и сила и учтивость, как платье и прическа были украшены жемчугом, и так Ранкстрайл узнал, как называются маленькие круглые камешки, мерцавшие и переливавшиеся светом.

О мече больше никто не заговаривал, но отец все равно сделал подарок своему мальчику — вырезал для него флейту. Это был дорогой, почти бесценный подарок: требовалось очень много времени и внимания, чтобы выдолбить сердцевину, разметить и нанести резьбу, совершенно точно рассчитать место и размер отверстий, которые, задерживая или пропуская через себя воздух, рождали звуки и мелодию.

Когда отец еще рассказывал свою сказку о козе и волке и зарабатывал этим хоть какие-то гроши, он любил сопровождать рассказ игрой на флейте, усиливая напряжение и растягивая ожидание, увеличивая таким образом радость счастливого конца. Звук флейты принадлежал к тем немногим вещам, которые Ранкстрайл находил еще более невыносимыми, чем описание вышивки на платье принцессы и ее плаксивые жалобы, но, увидев радость, светившуюся в улыбке отца, и зная бесценность этой сложной работы, мальчик растроганно поблагодарил за подарок.

Каждый день Ранкстрайл останавливался и давал что-нибудь, хоть горсть головастиков, Свихнувшемуся Писарю, который в обмен учил его новой букве. Скоро писарь показал ему, как складывать буквы вместе и превращать их в слова. Кроме того, писарь так часто заставлял Ранкстрайла повторять алфавит, то шепотом, то во весь голос, то задом наперед или даже с полным ртом гальки, что скоро заикание совсем исчезло. Особенно поразили мальчика числа, значение которых он всегда понимал, но с тех пор, как они приняли конкретную форму знаков, великолепие их умножилось, и они стали четкими и ясными, словно клинок меча. С благоговением открыл Ранкстрайл, что числа никогда не кончались: не существовало числа, к которому невозможно было бы прибавить еще одно, или десяток, или даже сотню. Сложив один и один и получив два, он осознавал, что бесконечность неизбежна, почти осязаема.

После того как Ранкстрайл научился превращать звуки в знаки и складывать слова, отнимая или прибавляя определенные буквы, наступила очередь истории. Он выучил даты и имена. Выслушал все о битвах. Понял, почему небольшой и откровенно слабый отряд может быть помещен в самом центре передовой: чтобы враг легкомысленно бросился в эту точку, надеясь прорвать оборону, и оказался в окружении. Понял, что именно поэтому — во избежание окружения — войско никогда не должно оставлять беззащитными свои фланги. Геометрические фигуры служили командиру для определения разницы между жизнью и смертью, победой и поражением. Свихнувшийся Писарь рассказал и о сире Ардуине.

— …Он отвоевал земли людей… он говорил… Нет ли у тебя еще немного меда, благородный и щедрый юноша? Как жаль, мед так помогает моим уставшим ногам… Сир Ардуин отвоевал у орков земли людей, используя стратегию! Ты понял, что такое стратегия?

Ранкстрайл понял: стратегия — это сочетание геометрии и отваги.

— Он всегда говорил, что народ, который не умеет сражаться, превращается в народ рабов или мертвых и…

Так шел год за годом, пока Борстрил не научился ходить. Потом все рухнуло. Мать в конце концов проиграла сражение с кашлем, в то время как отец, в свою очередь, начал его. Через два года после смерти матери Ранкстрайл ушел в наемники. Он не нашел лучшего способа сдержать данную самому себе и небесам клятву — не позволить брату и сестре узнать, что такое голод.

Когда Ранкстрайл покинул Внешнее кольцо, направляясь в Далигар, ему было пятнадцать лет.

Он ушел ночью, ни с кем не попрощавшись, зная, что отец попытался бы остановить его любой ценой. Даже Вспышка, его союзница и сообщница во всем, не знала о его решении — она тоже ни за что не позволила бы ему этого безумия.

«Деньги» — это волшебное слово покорило юного наемника, заставив покинуть свой дом и родных, как покидает место преступления вор. Отец был тяжело болен, но, если бы у него были деньги на еду и лекарства, он смог бы поправиться.