Очиненное гусиное перо застыло над узким горлышком медной чернильницы. Лишние капли, черные и густые, скатывались вниз и свергались с острия обратно в чернильное вместилище.

Владелец гусиного пера занес его над склеенными листами бумаги и уверенно вывел начало: «Государеву боярину большому, Ивану Петровичу, отписка холопа твоего, подьячего Тайного приказа Яшки Федорова, сына Михлютьева».

Подьячий положил перо на струганные доски стола, задумался. Потрескивали фитили двух сальных свечей, укрепленных в глиняных плошках по обе стороны от бумажного свитка. Масляно-желтый отсвет падал на узкое, в оспинах, сосредоточенное лицо. Человек тяжко вздохнул, огладил рукой короткую, клином, бородку.

О чем же писать далее? Ну как же! Сперва, понятно, надобно отчитаться. Приписал: «Жалованье от тебя и великого государя, посланное с человечком твоим, гончим татарином Ильдаркой, получил: шесть Рублев, пять алтын, три деньги». А и вправду, как вдруг татарин утаил деньгу? С их, басурман, станется. Тогда нехристю кнута не миновать, когда доставят эту грамоту в Москву и боярин Пушкин Иван Петрович, век ему блаженствовать, посчитает, не уворовал ли чего мухаммеданин Ильдарка себе в карман.

Ну, а дальше о чем отписывать? Поведать ли сразу о главном, чему свидетелем стал нынче в четыре пополудни, или подбираться постепенно?

Кислотные огоньки бегали по многочисленным гирляндам. Рвущиеся из динамиков супербасы качали полуголую, потную, пьяную, удолбанную толпу. Стробоскопы вырывали из хаотичной массы отдельные движения, превращая их в пляску святого Витта.

Андрей сквозь зубы втянул полбокала искристого «Донперегноя», чувствуя, как щекочут небо пузырьки. Поставил липкое донышко на мраморную стойку и стал водить по ней пальцем, размазывая брызги шампанского в сюрреалистический рисунок. Ему было невыносимо, до ломоты скучно на этом празднике жизни, повторяющемся из ночи в ночь с упорством, достойным лучшего применения.

Какая-то незнакомая брюнетка навалилась на его плечо рвущимся наружу бюстом, задышала в ухо сладким перегаром. Потерлась. Не видя искорки интереса в глазах хозяина вечеринки, отстала. Исчезла в веселящейся толпе, целеустремленная, как акула в поиске.

С другой стороны к стойке подкатила сильно датая компания. Два парня быковатого вида старались зажать между накачанных тел хихикающую рыжую девицу. Та, хоть и казалась неадекватной, ловко уворачивалась, заставляя друзей сталкиваться лбами или прижиматься друг к другу интимными частями организма. И, кажется, это начинало им нравиться.

Андрей попытался вспомнить, видел ли когда этих людей, столь беззаботно и отвязно гуляющих на его дне рождения, но вспомнить не смог. Как и добрую половину присутствующих. Все эти многочисленные «плюс один»: «А можно я с собой подругу возьму?», «Он хороший мальчик, приличный» и тому подобное. А в итоге заблеванный пол, разбитая посуда, астрономические счета в баре и никакого удовольствия.