В неосвещённой квартире стояла безжизненная тишина. И если бы не мерное урчание старого холодильника, ничего не говорило бы о присутствии жизни в доме. На кухне в полной темноте неподвижно сидел высокий седой мужчина в больших чёрных очках. От его застывшей позы исходило молчаливое отчаяние, окаменевшие черты лица выдавали напряженную работу мысли, которую он словно боялся спугнуть неловким движением, потерять из виду в хаосе тревожных событий дня.

«Так не должно быть! Она не могла заболеть вот так – внезапно. Это несправедливо – приехали, сделали укол и забрали. Что это за скорая помощь? А как же я?..»

От одной только мысли, что вдруг его жена, с которой он не разлучался ни на секунду вот уже много лет, которая, казалось, была незыблема как мироздание, нужна как воздух и так же незаметна, присутствие которой было для него необходимым, как младенцу материнское чрево, может не вернуться домой, – он мгновенно покрылся холодной испариной.

«Пусть бы и меня тогда взяли», – подумал он, чувствуя абсурдность мысли.

Холодильник резко задрожал, издавая утробные механические звуки, отключился и перестал шуметь.

Звуки природы Олег воспринимал как божественную литургию. Большую радость ему доставляло слушать пение птиц, шум моря, ветра, дождя. Звуки вызывали у него ассоциации с живыми цветными картинами, создавали душевное равновесие и гармонию с незримым миром, помогали творить в тишине, без ощущения бескрайнего одиночества.

С рассветом он услышал птичье пение, издаваемое настенными часами, легко проснулся, аккуратно застелил диван и встал на беговую дорожку. Без бега он уже не представлял своего существования. Спортивная форма была крайне важна для его выживания, самоуважения и самостоятельного передвижения по городским отработанным маршрутам, в основном от дома до мастерской. Тридцать минут бега придали ему бодрости духа, а кружка крепкого чая – уверенность, что всё будет хорошо, как прежде, и Валюта скоро вернётся домой.

Он сел за рабочий стол, включил диктофон и погрузился в тревожный 1941 год:

«1941 год. Началась Великая Отечественная война. Отец сразу ушёл на фронт. В детский садик мама водила меня недолго. Начались обстрелы города и эвакуации жителей. Мама осталась со мной в блокадном Ленинграде, отказавшись его покинуть. Я помню, что постоянно сидел один в закрытой комнате. А когда начинались боевая тревога и обстрелы, то я от ужаса метался по комнате в поисках укромных мест, чтобы запрятаться туда, стать незаметным и не слышать угрожающего воя и отдалённых взрывов бомб.

Однажды в один из жарких дней лета мама решила уйти спать со мной в сарай, не зная почему. И в эту же ночь бомба попала в наш дом, где мы жили. Почти все, кто там был, погибли. Материнский инстинкт спас нас. Нас переселили в новое общежитие, в большой 4-этажный каменный дом, только что построенный, который пустовал недалеко от Ланской станции и парка Калинина. Дали нам 25-метровую комнату с двумя окнами. Одно окно выходило на Сердобольскую улицу, где ходили трамваи, а второе – на 4-этажное здание школы, буквально в 25 метрах от нас.

Ночь прошла в кратких минутах забытья и терпеливом ожидании первого слабого щебетанья птиц настенных часов. Проваливаясь много раз в один и тот же сон, он скорее слышал, чем видел там Валентину, ощущая почти физически её присутствие дома. Ему чудилось в полудрёме, будто Валентина орудует на кухне, постукивая посудой, шумя водой из-под крана, открывая и закрывая холодильник. Тепло и запахи живого дома доходили до него почти явственно. Просыпаясь, он старался подольше удержать это ощущение, чтобы продлить его в последующих рваных снах.

Раздались рассветные трели настенных часов. Олег окончательно проснулся и стал решительно собираться на утреннюю пробежку по своей знакомой трассе за домом. Пока народ только просыпается, он пробежит свои три километра, никому не мешая. Потерять спортивную форму легко, а вот войти в неё – проблема. Потом ледяной душ, завтрак и ожидание звонков от сына и от лидера-бегуна, если такой найдётся.

Олег надел лёгкие тренировочные штаны, специальную белую футболку с надписью на груди и на спине: «Незрячий бегун», «Никогда не сдавайся» и «От старости нельзя уйти, от старости можно только убежать». На голову под волосы натянул широкую фирменную повязку. За пояс заткнул небольшую садовую тяпку. Взял специальную трость с тяжёлым стальным шариком на конце, колокольчик, ключи и вышел из квартиры. Закрыв двери, он вызвал лифт, спустился, подошёл к металлической двери парадной, нажал на внутреннюю кнопку, услышал сигнал, толкнул дверь и вышел на улицу.

Свежий прохладный воздух обдал его мощным осенним порывом, вызвав прилив энергии и знакомую стартовую радость от предстоящей тренировки. Ведя белой

тростью вдоль стены дома, он направился в правую сторону. Дойдя до угла, дотронулся до трубы на уровне руки, зафиксировав своё месторасположение. Повернул за угол, прошёл вдоль стены до следующего угла, прямо от него в трёх шагах должен быть закрытый люк. Ощутив его ногами, он пересёк дорогу для автомобилей, держа трость вытянутой параллельно земле. Главное, не споткнуться о поребрики, которых было предостаточно во дворе.

По природе своей Олег с рождения «жаворонок». Независимо от того, когда он лёг спать, сколько часов проспал, где-то с четырёх до пяти утра он легко просыпается в бодром состоянии, предчувствуя наступление рассвета ещё до слабого птичьего пения настенных часов. Щадя сон Валентины, он не выходил из своей комнаты рано, приготовив заранее что-нибудь новенькое для чтения. Без чтения он не мог прожить ни дня. После потери зрения стал активным читателем Государственной библиотеки для слепых и слабовидящих, в которой познакомился с заведующей тифлоотдела Любовью Алексеевной Высоцкой. Любовь Алексеевна приняла горячее участие в его творческой судьбе, делая необходимые для него записи на дисках, подбирая художественные альбомы для просмотра, материалы по интересующим его темам, сопровождала в музеи и пропагандировала его творчество на своих лекциях в Педагогическом университете имени А.И. Герцена.

Учиться читать по Брайлю было очень тяжело. На одно слово поначалу уходило более двадцати минут. Это сейчас он всю страницу прочитывает за пять минут благодаря ежедневному чтению не менее двух часов. В библиотеке много брайлевских книг об известных слепых певцах, поэтах, музыкантах, учёных, писателях и учителях, о которых мало знают зрячие. Эта тема будто бы закрыта для общества. Дома он получает журнал «Знание», в библиотеке берёт журналы «Культура и здоровье», «Литературные чтения». Обожает книжную серию «Жизнь замечательных людей», мемуары, научно-популярную литературу и особо ценит вещи по философии и психологии, которых не так много издано по Брайлю. Детективы не любит, но от психологических романов-триллеров не отказывается, если такие иногда попадаются в библиотеке.

Проснувшись, Олег немного почитал, минут тридцать потрусил на беговой дорожке, помылся, побрился электробритвой, выпил чаю с бутербродами, решив первую половину дня посвятить диктофонным записям, а потом направиться в мастерскую за работой для выставки. Город для незрячего – это сильный стресс, и он к нему готовился, как актёр перед выходом на большую сцену, стараясь предельно собраться с мыслями, прокручивая вместо текста в голове маршрут передвижения, готовя себя морально и физически к любым непредвиденным ситуациям в пути.

Сев за свой рабочий стол, он включил диктофон.

Всю ночь бушевал сильный порывистый ветер со шквалистым дождём, который словно рвался в тёплые квартиры, стуча своими мокрыми длинными пальцами по оконным стёклам и грохочущим жестяным крышам однообразных серых домов, стоящих как братья-близнецы вдоль скучных улиц, что делало множество микрорайонов города почти неразличимыми друг от друга для зрячих людей. Только слабовидящие и слепые могли бы определить свою местность по множеству отличительных осязательных признаков, ориентиров и шумов, изученных ими досконально на каждом метре их «муравьиной тропы».

Олег в любое время года спал при открытой форточке, а с весны до осени – открыв двери балкона. Шум дождя он уловил давно, но продолжал лежать, прокручивая события прошедшего дня, от которого осталось хорошее ощущение: сын сообщил перед сном, что Валюта себя чувствует отлично, может быть, дня через два будет дома; работы для выставки сданы, день был насыщен приятными встречами с коллегами в родном Союзе. Как-то очень быстро Светлана довезла его до дома, правда, он неожиданно провалился в сон в машине, а хотелось поболтать, как-то неудобно получилось…

«Жаль, что ливень. Через два дня пробег. Придётся сегодня пару раз потренироваться на беговой дорожке», – решил Олег, заправляя свой диван.

Ополоснувшись, он встал на свою домашнюю скоростную трассу, включил дорожку, установил начальную умеренную скорость с запасом на увеличение, прослушал время на будильнике, встал на бегущее полотно и быстро пошёл по своему экватору, размеренно прибавляя скорость. В пространственной темноте своих неуёмных фантазий он представлял, что вращает земной шар своими энергичными шагами, не боясь столкновений со встречными инопланетянами, так он называл случайных прохожих на городских улицах.