– Не тоскуй, Васюта, голубчик!.. Ободрись… Знаешь пословицу: «Тоской города не возьмёшь»… Вот я поставила самоварчик, с хлебом напьёмся чаю, – будем сыты… И дети будут сыты… Подумай, какое счастье, что они теперь здоровы… А помнишь – утро нашей любви? Сколько было надежд!.. Васюта, – неужели ничто не сбудется?.. Ведь мы же по прежнему любим друг друга… Помнишь, как мы каждый вечер приходили к старой ветле, у пруда?..

Молодая женщина с бледным красивым лицом старалась заглянуть в глаза мужа. На него всегда хорошо, ободряюще действовали подобные её речи. Но он теперь только ниже опустил голову. Она неслышно вздохнула, позвала резвившихся оборванных двух детишек, ушла с ними в кухню и тихо закрыла дверь.

– Ему нужно подумать одному, – всё его раздражает… А чрез несколько минут успокоится, позовёт меня, приласкает… И будем горевать вместе… Может быть, что-нибудь и придумаем… Господи!..

Солнечные лучи ударили в маленькое окошко мансарды и радостными бликами заиграли на грубом полу и убогой мебели, и на пустом, без холста, мольберте, испачканном красками.

Василий Иванович Петров, художник, сидел на табурете, положив локти на стол, крепко сжав виски руками и думал о том, как бы и где бы ему заработать на пищу семье.

Художнику Петрову не везло.

Окончив высшее художественное училище, он мечтал «не запрягаясь в службу», свободным трудом пробить себе дорогу. Он был уверен, что его труд даст ему имя и обеспечит безбедно существование для его семьи. Но первая картина его, о которой с большой похвалой отозвалась критика, стояла непроданной до последнего дня выставки. Только перед закрытием выставки удалось ему продать свою картину за ничтожную сумму, которой как раз хватило, чтобы заплатить в лавку долг, да ещё месяц прожить, не нуждаясь.

Чтобы как-нибудь перебиваться, пришлось брать заказы на портреты с фотографий; хороших заказов не было: не искали его таланта, умения прекрасно работать, – для хороших заказов искали художников с именами известными или даже громкими.

Василий Иванович работал на магазин, получая за свой труд очень мало, а магазин брал за работы Петрова довольно дорого. Но Василий Иванович не знал, для кого он делал тот или иной портрет и не мог достать непосредственно работы, которая хорошо оплатилась бы. Чтобы не голодать с семьёй, Василий Иванович должен был очень много работать на магазин. Некогда было написать этюд для себя, – о картине же на выставку и думать было нечего…

Так пропали у художника четыре года, в этой «подёнщине», как называл он свою работу.