Снова Милан, с его каналами, рядами тополей и голубоватыми облаками, которые быстро тают с наступлением утра, с его обитателями, деловыми, веселыми, умеющими радоваться жизни. Леонардо въехал в город чуть ли не тайком, боясь, что и миланцы, подобно флорентийцам, невеликодушно отвернутся от него. Ему не хочется, чтобы люди, как и во Флоренции, при встрече с ним делали вид, будто не узнают его, и он предпочитает не выходить на улицу, прячется от прежних друзей. Но очень скоро от одного случайного посетителя узнает, что для миланцев он по-прежнему «Маэстро». Народ превратил в легенду его «подвиги» архитектора, инженера, мага. На его творениях, и особенно на «Тайной вечере» и «Мадонне в гроте», учатся искусству живописи все художники. С них сделаны бесчисленные копии и разосланы повсюду.Все наперебой стремятся поприветствовать его, позвать в гости, выказать ему свое уважение. Молодой губернатор Милана маршал Карл Амбуазский, который знал о нем лишь по его творениям, принял Леонардо в замке, словно принца. Хвалебные слова придворных льют бальзам на еще не зажившие раны Леонардо. Увы, Синьория разрешила ему покинуть Флоренцию всего на три месяца, поэтому он не может написать картину для его величества короля Франции.Карл Амбуазский догадался о тайном желании Маэстро и написал во Флоренцию. Он просил продлить срок пребывания Леонардо в Милане хотя бы еще на месяц: «... мы нуждаемся в Маэстро Леонардо, так как он должен закончить работу, которую мы ему заказали. Работой этой была, возможно, «Мадонна с младенцем Иисусом, играющим с котом», от которой сохранилось лишь несколько рисунков. Известно только, что небольшая картина кисти Леонардо была срочно отправлена в Блуа, резиденцию французского короля. Содерини неохотно согласился продлить срок пребывания Леонардо в Милане. Но когда в конце сентября Карл Амбуазский  вновь запросил о продлении срока, гонфалоньер резко ответил, что Леонардо плохо поступил со своим городом, «ибо он взял крупную сумму денег и сделал весьма мало, хотя должен был написать большую фреску. ... Потому ему надлежит вернуться незамедлительно, дабы творение его порадовало народ Флоренции».

Дело заключалось в том, что Леонардо отступил перед технической неудачей, но ни гонфалоньер, ни простые флорентийцы не желали отступаться.

Такой человек, как Леонардо, не мог оставить без ответа несправедливое обвинение. Содерини с грубостью торговца упрекнул Леонардо за те деньги, которые он получил, а «сделал весьма мало». И Леонардо вернул ему эти деньги. Каноник Алессандро Амадори, прибегнув к помощи друзей Леонардо, собрал 150 золотых флоринов, явился к Содерини и от имени Леонардо вручил ему эти деньги. Гонфалоньер, побагровев от ярости, не пожелал их взять.

— Леонардо просил передать, что честь ему куда дороже денежного вознаграждения. А посему возьмите ваши флорины и оставьте его в покое.

— Мне нужны не деньги, а Леонардо. Так я и напишу губернатору Милана.

«Коснись своей рукой воды речной. Она последняя из утекающей вдаль и первая из притекающей. Так бывает и с нашей жизнью». Леонардо отложил перо и закрыл записную книжку. Весна снова заливала ярким светом поля. Разбухшая от подтаявших альпийских снегов Адда быстро и величественно несла вдаль свои воды. В саду юный Франческо ждал, когда маэстро спустится вниз — начинался новый, мирный и безмятежный день.

После письма французского короля гонфа-лоньеру ничего не оставалось, как написать Леонардо, чтобы тот не покидал Милан.

— Маэстро, мы победили,— с улыбкой сказал Карл Амбуазский Леонардо, показав ему письмо Синьории.— Теперь будете ждать в Милане прибытия его величества.

Джероламо Мельци, друг Карла Амбуаз-ского и капитан миланского ополчения, пригласил Леонардо погостить несколько месяцев на его вилле в селении Ваприо д'Адда.

— Там вы сможете отдохнуть от всех треволнений. К тому же осчастливите моего сына Франческо, который сгорает от желания познакомиться с вами.