Тщательно знакомясь с публикациями, с архивными документами, я пришёл к выводу, что, несмотря на общительность Николая Ивановича, у него, в сущности, было мало друзей. Многие коллеги были ему преданны, пока он был в почёте, но многие же и предали его, как только судьба от него отвернулась. Как только над головой Николая Ивановича сгустились тучи, так сразу же преданность большинства коллег улетучилась. К знаменитостям часто приходит разочарование, когда преданность друзей оказывается обычной услужливостью плебеев. Ну а что касается недоброжелателей, а тем более врагов, которых Николай Иванович за свою не очень длинную, но очень деятельную жизнь приобрёл бесчисленное множество, то каждый из них в те годы считал своим долгом бросить в его сторону камень, добавить чёрной краски к его портрету, стараясь не спасти утопающего, а как можно скорее утопить. Они поставили на Николае Ивановиче Вавилове, после его осуждения, клеймо общественного пренебрежения, непонимания и забвения.

Совершенно противоположная картина стала наблюдаться после реабилитации Вавилова. Возник прямо-таки эпидемический всплеск интереса к его жизни и научной деятельности. Вновь появились соратники, иногда те же самые, которые топили Вавилова раньше. Они начали писать воспоминания, корректируя свои мнения, сообразуясь с требованием момента. Но непрерывный поток времени стёр из их памяти и многие щекотливые моменты из жизни предвоенного коллектива ВИРа, и характер их личного участия в тогдашних событиях. По их мемуарам стало складываться впечатление, что у Н. И. Вавилова не было недругов, недоброжелателей, а были сплошь друзья и соратники. Из личности Вавилова они создали сверкающую позолоченную икону. Однако во многих воспоминаниях нет того, что авторы начисто забыли, или постарались забыть и, наоборот, там много того, чего они никогда не знали, никогда не видели. В период аспирантской подготовки в ВИРе (1966-1969 годы) на различных семинарах мне неоднократно приходилось слышать подобные истории. Дело доходило до абсурда. Многие сотрудники ВИРа того периода помнят, как один оратор утверждал, что "Николай Иванович всегда ходил с карманами полными конфет" и раздавал их, как говорится, направо и налево. Другой, на полном серьёзе, вспоминал, как "в Саратове после доклада о законе гомологических рядов к Николаю Ивановичу подошёл конюх и сказал, что в его хозяйстве есть лошадь, у которой растут рога и, что это наглядный пример, подтверждающий закон гомологии". Н. Вавилов и несколько его коллег, в числе которых был, как вы понимаете и оратор, поехали в это хозяйство. Жеребца этого они нашли. Настоящие рога у него ещё не выросли, но бугры были очень велики. Создавалось впечатление, что рога вот-вот пробьются. Я поинтересовался, сколько же было лет в 1920 году этому оратору. Оказывается ― семнадцать, и был он в это время учеником сельскохозяйственной школы в Самаре. Ещё один миф ― объемистый "чемоданчик Вавилова для семян", который на самом деле везде возил с собой Юзепчук.

Такие "воспоминания", нередко анекдоты, катились по склону пространства и времени. Началось социалистическое соревнование на лучшее воспоминание. "Соратники" вырезали из прошлого, как из киноплёнки, всё критическое, что высказывалось по поводу научных работ и организационной деятельности Вавилова ещё при его жизни, они исключили всё негативное в его характере, навесив на него глухой замок безмолвия, а ключ выбросили в бушующий океан. Система коллективного воображения, сформированная конъюнктурными помыслами 60-х годов XX столетия, сработала отлично. Мышление последующих поколений учёных в отношении личности Николая Ивановича Вавилова заморозили на уровне тех лет.

Я прочитал около десятка книг о Н. И. Вавилове, написанных людьми далёкими от биологической науки, никогда не видевших своего героя и впервые услышавших его фамилию после реабилитации. Книги разные по достоинствам, но все их можно было бы отнести к литературным произведениям, к повестям, приближенным к рангу документальных. Все негативы, которых в жизни Николая Ивановича было немало, обойдены стороной. Бум очернения сменился бумом безудержного восхваления.

Н. И. Вавилов в настоящее время обладает разными титулами: известный, знаменитый, великий. Если бы Николай Иванович прожил долгую жизнь, то он, конечно, тоже был бы известным и знаменитым. При такой энергии, при таком стремлении быть на виду, при непременном и активном участии на всех съездах, конгрессах, совещаниях, при его умении заводить знакомства и располагать к себе людей, трудно остаться не замеченным, не знаменитым и не известным. Но подлинно всемирную известность доставили ему не его научные открытия при жизни, а его трагическая смерть.

Методология научной работы Н. Вавилова хорошо видна на примере "закона гомологических рядов Вавилова".

4 июня 1920 года на 3-ем Всероссийском съезде селекционеров в г. Саратове Н. Вавилов выступил с докладом на тему о параллелизме в рядах изменчивости. Этот доклад был напечатан в Трудах съезда (1920 г., с.  41–56) и, одновременно, отдельной брошюрой (1920 г., 16 с.). В 1921 году текст доклада появился в журнале "Сельское и лесное хозяйство" (№ 1–3, с.  84–89). В расширенном варианте на английском языке он был опубликован в

Journal of Genetics,

1922, v. 12, № 1, р.  47–89 под названием "The law of homologous series in variation". Перевод с английского этой статьи вышел в свет в 1935 году. Он был напечатан в книге "Теоретические основы селекции растений" (М. Л., 1935 г., с.  75–128). Одновременно Вавилов представил этот материал отдельной брошюрой (М. Л. 1935 г., 56 с. с иллюстрациями).

В чём суть предложенного Вавиловым закона? В разных изданиях формулировка его варьирует. Привожу её по изданию 1935 года:

"1.  Виды и роды, генетически близкие, характеризуются сходными рядами наследственной изменчивости с такой правильностью, что, зная ряд форм в пределах одного вида, можно предвидеть нахождение параллельных форм у других видов и родов. Чем ближе генетически расположены в общей системе роды и линнеоны, тем полнее сходство в рядах их изменчивости.

2.  Целые семейства растений, в общем, характеризуются определённым циклом изменчивости, проходящей через все роды и виды, составляющие семейство".

Ещё один пример научной методики Н. Вавилова доставляют его работы по изучению центров происхождения культурных растений. Идея также не нова. Основные центры происхождения культурных растений были указаны в работах видных ботаников XIX века А. Декандоля, Ш. Нодэна; они определялись региональными флорами. Например, всем, знакомым с распределением растений по регионам, было очевидно, что картофель, томаты, кукуруза это культуры Нового света, а рис, соя ― юго-восточной Азии.

Историко-ботаническая география культурных растений интересует человечество не одно столетие и, несмотря на достижения биологических наук, остаётся, во многом, тайной за семью печатями.

Возделываемые растения, их происхождение и распространение — это не только часть её Величества Природы, это существенная деталь культуры человечества, основа его существования.

Проанализируем, что сделано человечеством по изучению истории и ботанической географии культурных растений, и какое место в изучении этой проблемы занимают труды Н. Вавилова.