Кто сеет ветер

Пушков Валерий Дмитриевич

Библиотека научной фантастики и приключений, 1957 год Герои романа, действие которого происходит в 30-х гг., — индонезийский юноша-коммунист Наль Сенузи, его сестра Эрна и их друг Ярцев. В романе изображены бегство Наля из тюрьмы на Яве, жизнь друзей в Японии, их участие в борьбе передовых общественных кругов этой страны против фашизма. Автор рисует заговорщическую деятельность фашистов во главе с хитрым и коварным бароном Окурой, направленную на разгром прогрессивных сил Японии и на подготовку агрессии против СССР и стран Азии. Написанная в приключенческой манере, книга в то же время передаёт напряжённую политическую атмосферу тех лет, симпатии трудящихся Востока к СССР.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Кончаем, Ким. Смена!

Ярцев, голый до пояса, отворил дверку топки, подбросил три полные лопаты угля и, сняв рукавицы, концом обмотанного вокруг шеи сетчатого платка стер со лба и бровей едкие капли пота.

— Хорош пар? — спросил кочегар первой вахты.

— До Явы сдержит. Шуруй знай, — с усмешкой кивнул кореец Ким на манометр, влезая по крутой лестнице на площадку.

Ярцев отпил из бадейки воды, поднялся вслед за товарищем и, толкнув дверь, прошел через кубрик в ванную. Там уже мылась вся третья смена, каждый из своего ведра. Мылились и скреблись — кто мочалкой, кто просто ногтями, не щадя кожи, фыркая и переговариваясь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Константин Ярцев и Наль Сенузи встретились в Сурабайе около двух лет назад. Наль только что кончил тогда голландскую «туземную» школу, в которую перешел после закрытия правительством народных школ Сарекат-Ислама

[1]

. Молодые революционные педагоги семарангской школы старались подготовить организаторов и пропагандистов национально-освободительного движения. Школьники проходили военное обучение, живо интересовались событиями в Советской России, с воодушевлением пели гимн «Кровь народа». И, может быть, именно оттого Наль Сенузи по окончании средней школы, не желая работать «чернильным кули», чиновником нидерландского генерал-губернатора, и поступил в доки скрепщиком.

Идя в первый раз на работу, он смутно вспомнил рассказы деда о верфях, и корабельные мастерские морской сурабайской базы представились ему тихим просторным двором, заставленным остовами недостроенных кораблей, штабелями теса и балок и стройными вышками белых, пахнущих свежими стружками матч; рабочие держали в руках рубанки, фуганки, пилы, легкие плотничьи топоры и примитивные орудия измерения вроде отвесов и ватерпасов…

Но когда Наль прошел из конторы в ворота, на всем громадном пространстве верфей, которое он мог рассмотреть, он не заметил ни одной деревянной стружки. Всюду сверкал и звучал металл. Остовы недостроенных кораблей стояли, как крепости. В руках рабочих блестели невиданные Налем инструменты. Гудели пневматические и паровые машины; быстро и сильно стучали молотки-автоматы. В раскрытые двери кузниц сверкало пламя; за ним шумели моторы и оглушительно ухал электрический молот. Сталь, медь, алюминий, железо и бронза господствовали на всем корабельном дворе. Времена, когда морские суда строились из дерева, давно прошли безвозвратно…

Наль показал свой пропуск, отметил время прихода и, по указанию формана, встал на второй этаж корабельной настилки крепить болты. Работа показалась нетрудной. Впереди него шел с малой сверлильной машиной китаец Цзен-Као, буравя в стальной броне круглые, как монеты, отверстия. Наль брал из ведра гайку за гайкой, накладывал на заготовленные заранее винты, крутил слегка пальцами, стараясь глубже поймать нарезку, и закреплял болт до отказа. Сзади него шел с пневматическим молотком заклепщик Ярцев. Движения его казались медлительными, даже ленивыми, но были настолько точны, что молоток в его руках не делал ни одного пустого удара. С другого конца настилки, на небольшом расстоянии друг от друга, работали скрепщик Иехири и маленький Яо. Впереди них с визгом плевалась стальными стружками большая пневматическая машина, на которой работали сразу двое: араб Сех-Абдулла и малаец Джаири. Оба были многосемейные, немолодые, работали сдельно и оттого, обливаясь потом и тяжело дыша, сверлили без отдыха, стараясь выгнать по лишнему гульдену на человека.

В обеденный перерыв к Ярцеву подошел, улыбаясь, форман Ваарт, болтливый хитрый голландец, с грузной фигурой и пышными представительными усами.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Эрна, с подстриженными коротко волосами, в широкой рабочей. блузе и кепке, вышла из-за ширмы, Ярцев критически осмотрел ее и сказал:

— Знаете, можно вполне без перекиси. Костюм и стрижка настолько вас изменили, что даже я узнаю вас с трудом. Особенно если с надвинутым козырьком.

— Одобряете? — засмеялась девушка. — Но, может быть, все-таки лучше покрасить?

— Ни к чему. У вас слишком смуглая кожа. Как бы не получилось искусственно: блондины с такой окраской лица встречаются редко. Легко испортить всю музыку,

Он осмотрел ее еще раз со всех сторон, ища, к чему бы можно придраться, но, не найдя ничего сомнительного, достал свою пеньковую трубку и с удовлетворением закурил.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В Сингапуре, густо обросшем железобетонными фортами, жерлами мощных пушек и вышками прожекторов, «Карфаген», по телеграмме компании, принял на борт около сотни палубных пассажиров. Это были китайские и кохинкинские кули, завербованные когда-то для военных работ в болотах и джунглях Малаккского полуострова. Тысячи сильных здоровых людей были завезены сюда с материка вербовщиками английских подрядчиков, но отсюда возвращались на родину лишь жалкие кучки полукалек. Гнилая вода окрестностей Сингапура с тучами малярийных комаров и эпидемии смертельных болезней превратили военные работы в массовое истребление кули.

Пестрые группы китайцев и аннамитов беспорядочно разместились под пологом, перекликаясь на гортанных наречиях, готовя еду, куря опиум, играя с азартом в кости или лениво жуя завернутые в листки бетеля арековые орехи и сплевывая за борт обильной, окрашенной в розовый цвет слюной.

Благодаря общей сутолоке при посадке Ярцеву удалось перевести старика Савара из трюма на палубу, смешав с толпой цветных пассажиров. Наль от этого перемещения отказался, решив остаться в угольном трюме вместе с сестрой.

Соблазны громадного беспошлинного порта, где все было дешево и доступно, заставили нескольких моряков из нижней команды переменить свое каторжное житье на веселье туземных притонов, пока в карманах еще звенели американские доллары. Этим воспользовался Ярцев и с помощью третьего механика устроил Наля запасным угольщиком в свою вахту.

Корабль пошел на Гонконг. Накануне отхода Савар попросил известить телеграммой гонконгских друзей, чтобы они приготовили для него комнату. Старик твердо решил остаться в колониях. На свежем воздухе палубы, среди оживленной восточной толпы, он скоро окреп и повеселел. Он целыми днями разговаривал с кули по-китайски и по-малайски.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Из Гонконга «Карфаген» взял прямой курс на Японию и через несколько суток уже находился в Восточно-Китайском море. В дымчатой синеве ровно и ясно горели костры созвездий. Поверхность волн серебрил фосфор. Эрна слышала, как пробили склянки; до вахты осталось всего два часа, но спать она не могла: мягкая тяжелая духота дарила грудь, как перина; в ушах звенело; над левым виском, около уха, назойливо билась жилка, тикая, как ручные часы.

Несмотря на все неудобства и трудности, которые приходилось терпеть каждую вахту, Эрна ни разу не пожалела о своем смелом поступке. В тайну ее маскарада, кроме брата и Ярцева, были посвящены только двое — Ким и Бертье, помогавшие при побеге в Тандьонг-Приоке; у остальных моряков за все это время не возникло ни малейшего подозрения-с таким искусством и осторожностью вела она свою роль. Опасности, которые ей приходилось преодолевать каждый день с помощью этой маленькой группы друзей, были очень большие. Первый же неосмотрительный шаг с ее стороны грозил неисчислимыми бедами, ибо почти у любого из этих мужчин, помимо хороших качеств, было достаточно грубости и распущенности.

Копоть и грязь кочегарки покрыли теперь ее лицо толстым слоем. Она не мылась по-настоящему даже в тех случаях, когда оставалась одна. Руки ее казались такими же грубыми, как у других угольников. Ворот рубахи она не расстегивала даже во время самой сильной жары, чтобы не вызвать случайного подозрения. Постоянное общение с мужчинами заставляло ее быть особенно бдительной и находчивой.

Духота увеличивалась. Вся в поту, Эрна медленно села на койку, сунула босые ноги в сандалии и вышла на палубу. Воздух был неподвижен. За кораблем бежал поток света, но даль была густо черна и безмолвна.

Эрна стояла, радуясь, что поблизости нет никого и она может держать ворот раскрытым, давая коже дышать. И вдруг море дрогнуло. Невыносимая тишина прорвалась дальним шумом. Он приближался с яростной быстротой, гася на пути все огни звезд. Шквалистый ветер внезапно толкнул Эрну в грудь, обдав лицо брызгами. Девушка ухватилась обеими руками за край фальшборта, но продолжала упрямо стоять, вздрагивая всем телом от чувственного удовольствия при каждом свежем порыве. Небо снижалось, падая на пустыню воды крутой пылающей тучей…