Владимир Савченко — прозаик и драматург, автор нескольких повестей, пьес, киносценариев и многих рассказов. За его плечами немалый жизненный опыт: воспитанник суворовского училища, офицер-зенитчик, он окончил факультет журналистики МГУ, работал литсотрудником в «Комсомольской правде», инженером на автозаводе имени Лихачева. Его произведения печатались в журналах «Новый мир», «Простор», «Москва», «Знание — сила» и других, по его сценариям поставлены телефильмы «Аптека Голубые Шары» и «Два капитана».
«Тайна клеенчатой тетради» — первая историческая повесть писателя. Она посвящена одному из самых мужественных, бесстрашных русских революционеров — Николаю Васильевичу Клеточникову. Проникнув в самый центр царского сыска, он в течение двух лет служил для революционного подполья надежным щитом и громоотводом, фактически парализовал деятельность полиции.
Архивные изыскания позволили автору существенно дополнить имеющиеся в исторической литературе сведения о Клеточникове.
Глава первая
Рано утром в пятницу 22 сентября 1867 года пассажирский пароход «Митридат», совершавший регулярные, раз в неделю, рейсы между Одессой и крымскими портами, возвращаясь из Керчи — конечного пункта линии, бросил якорь у мыса Иоанна в виду города Ялты, крошечного поселения в тридцать-сорок домиков у подножия лесистого холма в самом уголке обширного залива. Матросы спустили на воду шлюпку, в нее сошли три пассажира, за ними подали чемоданы, и шлюпка пошла к берегу.
В городе в этот ранний час еще не было заметно никакого движения, но пароход здесь ждали: на пристани, шаткой и скрипучей, которую уже не один раз выбрасывало штормом на берег (пристань была деревянная, на якорях, к ней приставали только мелкие суда — небольшие яхты, турецкие фелуки да рыбацкие барки), торчала фигура в полицейском мундире, неподалеку, на площади, стояло несколько извозчиков, кучка оборванцев мужиков из голодных центральных губерний, забредших в Крым в поисках заработков, жалась в сторонке в надежде услужить пассажирам. Если присмотреться, можно было разобрать и две-три головы в окнах домов за площадью. Там поднялись до времени ради праздного любопытства: кого еще принесло в Ялту в эту пору сезона, когда и без того тесно в городе, заняты все квартиры?
Шлюпка приблизилась настолько, что стали различимы лица и костюмы приезжих. Двое из них были военные, инженерный подполковник, уже немолодой, осанистый, с бакенбардами а-ля император Николай, и солдатик при нем, должно быть денщик. Третий был штатский. Этот привлек особое внимание полицейского чина. Худощавый молодой человек, одетый благородно, в светлый сюртук, белую крахмальную рубашку с галстуком, светлый котелок — и в синих очках. В синих! Не нигилист ли? В столицах, говорят, нигилисты по улицам ходят в синих очках, в черных шляпах с большими полями, с суковатыми дубинками из можжевельника. Впрочем, кто их, столичных, знает. Тот, изверг, в минувшем недоброй памяти году паливший в государя императора, был из благородных. Смутное время! Никому верить нельзя.
Шлюпка подошла к причалу, и первым вышел военный. Огляделся, увидел полицейского офицера и решительно направился к нему, представился:
