Косые лучи утреннего солнца, проникая сквозь закопченную стеклянную крышу вокзала Чаринг-Кросс, клубы дыма и пара, отражались в серебристых лужицах вокруг книжных киосков и барьеров. Спешащие пассажиры, попадая в полосы света, выглядели актерами на сцене под лучами прожекторов.

У самого выхода на платформу один особенно широкий луч высветил две взъерошенные шевелюры — рыжую и светло-русую. Рыжая принадлежала девочке лет пятнадцати с широко поставленными серыми глазами и вздернутым веснушчатым носом. Ее полное имя было Пенелопа Уоррендер, но все называли ее Пенни. Правда, иногда Джонатан, двоюродный брат Пенни, называл ее Рыжиком, намекая на цвет волос. Сейчас он стоял, глядя на сестру сверху вниз и снисходительно улыбаясь, что неизменно выводило ее из себя.

— Какой же ты болван! Как ты мог забыть билеты? Что же нам теперь делать? — ругала его Пенни. — Не понимаю, как ты можешь после этого вот так стоять и ухмыляться… А купить другие у тебя, конечно, нет денег. Ведь так, Джон, или нет?.. Если бы ты хоть немного соображал, то сейчас пошел бы и попросил помощи у полицейского или еще у кого-нибудь, чтобы они тебе одолжили.

Кузен, закинув рюкзак за плечи, пригладил рукой свою буйную шевелюру. Ему только что исполнилось шестнадцать, и он был на четыре дюйма выше Пенни. И никогда, ни при каких обстоятельствах, Джон не мог выглядеть аккуратным. Казалось, его руки всегда были длиннее рукавов, брюки слишком коротки, а галстук — в случае, если он не забывал его надеть, — всегда отставал от воротника. Стекла очков отчасти скрывали его смышленый взгляд.

Проснувшись, Пенни стряхнула с себя остатки тяжелого сна и услышала какое-то странное бульканье за окном. Она поняла, что идет дождь — льет как из ведра — и это булькают и урчат переполненные канавы и водосточные трубы. Занавески были раздвинуты и, не отрывая головы от подушки, она смогла увидеть тоскливое серое небо. Через открытое окно крупные капли падали на угол ее туалетного столика.

Вскочив с кровати, она закрыла окно. На часах было только половина седьмого. Она вернулась в постель и опять зарылась в одеяло, намереваясь вздремнуть еще часок, а то и два. Но сон не шел. Закинув руки за голову и сдвинув брови, она уставилась в потолок, вспоминая свое ночное приключение.

Она припомнила, что говорил по телефону этот человек, — все, до единого слова. Наверное, это был мистер Грэндон, управляющий отеля. И он же — знакомый мисс Бэллинджер. Он договаривался встретиться с кем-то в шесть и был уверен, что найдет какие-то бумаги. И еще он сказал кому-то, столь же таинственному, что «дети» — то есть она и Джон — приехали.

Она потянулась, пошевелила большими пальцами ног. Джон рассвирепеет, когда она ему расскажет и он поймет, какой случай упустил! Можно рассказать ему за завтраком. Хотя, если уж на то пошло, почему бы не рассказать прямо сейчас? Она натянула на себя свитер и джинсы, тихонько вышла в коридор и спустилась по лестнице. Теперь света было достаточно, чтобы видеть, куда идешь. Но, хотя Пенни помнила путь по большой лестнице до гостиной отеля, она поняла, что не представляет, как ей найти комнату Джона или гостиную тети. Она попробовала спуститься еще по каким-то лестницам, но каждый раз упиралась в глухие закрытые двери. Почему-то у нее не хватало смелости попытаться открыть их и заглянуть в комнаты, которые предположительно были пусты — но как знать?

Пока она соображала, как ей лучше поступить, снизу послышалось чье-то негромкое насвистывание. Она подбежала к началу лестницы и посмотрела вниз, в большую гостиную. Фред Вэссон, в зеленом байковом переднике, включал в розетку мощный пылесос. Она тихо окликнула его: