— Нет, вы только полюбуйтесь на нее, она опять читает! А я уже целых полчаса жду ее, чтобы вместе готовить эмпанадас Хосе в дорогу.

Лиза вздрогнула от резкого, хриплого голоса тетушки Аделы.

«Эта зараза спит и видит, чтобы я целыми днями торчала на кухне. Ненавижу!»

— Эмпанадас для мужа должна замешивать жена! — мрачно пробормотала себе под нос Лиза, передразнивая любимую присказку Аделы.

Она это произнесла тихо и по-русски, чтобы никто ее не понял. Вздохнув, Лиза повернулась к увитой плющом галерее, откуда на нее смотрели недовольная тетка мужа и ее кузина Тересита.

Данилов, маленький городок среди лесов и болот Вологодской области, ничем не отличался от сотни таких же райцентров российской глубинки. Собор, где по праздникам толпились старушки со свечками, краеведческий музей с редкими посетителями, клуб, рынок и два ресторана — вот и все даниловские достопримечательности.

Почему-то судьба распорядилась так, чтобы Лиза появилась на свет в этой глуши. Матери своей она почти не помнила. Только где-то в самых далеких уголках ее памяти мерцало смутное пятно, излучающее теплый свет. Если вглядеться в него внимательнее, можно было различить печальный взгляд больших светлых глаз и руки, безвольно повисшие вдоль тела.

Лизина мама умерла от сердечного приступа, когда девочке не было еще и четырех лет. Ее взяла в свою семью старшая сестра матери — Валентина. Уже потом Лиза поняла, что тетка приняла ее не из любви или хотя бы жалости, а потому что «от людей совестно не подобрать сиротку». О том, что она сирота, Лиза не забывала никогда, вернее ей просто не давали этого забыть.

— Неблагодарная! — шипела на нее тетка, когда девочка, заигравшись, сажала пятно на старенькое платье или разбивала одну из нелепых фарфоровых безделушек, которыми был уставлен весь дом. — Кормишь, одеваешь ее, — неслось вслед убегающей девочке, — а она, гадюка, только вещи портить умеет!

Лиза, глотая слезы, спешила укрыться поскорее от визгливого теткиного голоса и ее злых глаз. Она бежала мимо огородов, через парк, где по вечерам пили мужики, и, наконец, выходила к реке с красивым названием Вереса. Лиза останавливалась, садилась под какое-нибудь дерево, иногда рядом с пасущейся козой, и тихо сама себя утешала. О маме в такие минуты Лиза старалась не думать, чтобы не разрыдаться от жалости к себе и к ней, почему-то оставившей ее у плохих людей.

Однажды, после очередных каникул, в Лизином классе вместо вечно раздраженной, кричащей училки появилась милая молодая девушка, недавняя выпускница областного пединститута. Как-то она оставила Лизу после уроков, спокойно поговорила с ней, и случилось то, что всем казалось невозможным. Девочка стала прислушиваться к тому, о чем говорилось в классе, и неожиданно для всех, и прежде всего для самой себя, начала учиться все лучше и лучше. Если бы не химия и математика, Лиза вполне могла бы стать отличницей. Теперь уже она помогала Наташке, прочно застрявшей на тройках.

Все же Лиза продолжала сторониться своих одноклассников. Ей казалось, что она выглядит хуже всех в своих залатанных одежках и стоптанных ботинках.

Став постарше, Лиза чувствовала себя чужой в любой подростковой компании. Все развлечения ее сверстников казались ей какими-то бессмысленными и утомительными. Летом у них принято было собираться в парке на двух лавочках — мальчишки напротив девчонок. Курили до одури, сорили семечками, оглушительно хохотали над пошлыми шутками.

Вечером шли в клуб на дискотеку, где в полутьме душного зала дергались под оглушительную музыку. Потом шлялись по спящему городу, разбивались на пары, неумело целовались где-нибудь в подворотне. Лиза старалась от всего этого держаться подальше.

— Лизка, пойдем с нами, расслабимся! — иногда кричали ей вслед.

Только дома, нырнув под одеяло, Лиза с трудом перевела дух, и попыталась осмыслить, что же с ней произошло. Она прекрасно знала, что ее одноклассницы не только целовались с мальчишками, но, судя по обрывкам разговоров, долетавшим до нее на перемене, многие уже спали с ними, причем пары складывались и менялись с поражавшей Лизу легкостью. В том, что Миша попытался поцеловать ее, не было ничего необычного.

«В конце концов, то, что происходит со всеми рано или поздно, должно было произойти и со мной, — размышляла Лиза, свернувшись под одеялом в клубочек. Ее трясло, и она пыталась согреться своим дыханием. — Но почему же мне было так противно? Он поцеловал и обнял меня, и, как пишут в книгах, я должна была почувствовать возбуждение, страсть, мне должно было стать хотя бы приятно. А я ничего, кроме отвращения, не испытала! Может быть, я какая-то ненормальная, раз мне не нравится то, что нравится другим?»

Лиза согрелась и, печальная, уснула.

Все же кое-что из сказанного Мишкой надолго лишило ее покоя. Конечно, не то, что она никому не нужна. Это Лиза прекрасно знала и без него. Теперь она постоянно думала о том, как покинуть дом Валентины, где ее жизнь становилась все безрадостнее.

Лиза знала, что у Марины, ее мамы, был свой домик, где Лиза родилась и жила, пока не осиротела. Сам дом Лиза не помнила. В ее памяти почему-то сохранилась лишь яркая зелень маленького огородика и необыкновенно сладкий вкус малины, росшей возле забора. Еще она помнила, что любила срывать гроздь красной смородины и рассматривать прозрачные ягоды на свет…

После этого разговора Лиза много думала о своих родителях — о том, что же произошло между ними. Почему-то ей казалось, что их связывала сильная и романтическая любовь. Она не верила, что ее отец был плохим человеком, который бросил маму, узнав, что она ждет ребенка.

А еще Лиза очень жалела свой старый дом, который стоял никому не нужный и медленно разрушался.

«Я туда вернусь! — неожиданно решила она. — Вернусь и стану жить в нем одна. Ничего страшного, буду топить печь, носить воду из колонки. Живут же так другие. По крайней мере, никто меня куском хлеба попрекать не будет».

Но когда девушка вслух заявила о своем решении, то встретила яростный отпор.

— Совсем с ума девка сошла! — кричала тетка. — Хочет меня на весь город опозорить. Чтобы все говорили, что я сироту из дому выгнала, в развалюху жить послала. Нет уж, не дождешься! Вот школу кончишь, иди в училище или в институт. Получишь комнату в общежитии, никто тебе и слова не скажет. А пока живи, где живешь!