В театре Монтен Блан ставили "Похищение Европы". Тому не было никаких особых причин — кроме, разве что, появления новой любовницы у короля. И поскольку госпожа де Монтеспан интересовала всех куда больше, чем судьба Европы, гонимой Зевсом, то и костюмы актеров куда более походили на платья, которые носили в Версале в этом году — разве что золото заменяла медь, а шелка — грубая бумазея. Последнее обстоятельство заметно снижало лоск, но других костюмов труппе Монтен Блан не удавалось достать уже давно.

Сборы были низкими, сколько Кадан помнил себя. Театр посещала публика не слишком благопристойная, и ругань и свист доносились из зала куда чаще, чем аплодисменты и крики на бис.

Кадан, который играл в театре с одиннадцати лет, давно привык. Конечно, как и любой здесь, он мечтал о настоящих платьях из парчи, но Кадан умел наслаждаться тем, что имел.

Сын шотландского стрелка, который, потеряв руку в бою за короля, потерял жалование и уже не сумел справиться с собой — спился до смерти, и Жаклен, никому не известной актрисы, которая умерла в нищете, когда Кадан был еще очень мал, он давно понял, что жизнь — это колесо. И никогда не знаешь, какой стороной оно повернется к тебе.

После смерти отца у матери его были любовники, дарившие ей фаворы* и шелка. Ее пригашали играть даже в Версаль.

* Фавор — подарок в знак благосклонности, который прикалывался на одежду. В зависимости от желания (принимающей стороны) носился на груди у сердца, на поясе или на волосах у виска.