В своей книге А. Стекольников попытался воссоздать на фоне развития болгарского национального освободительного движения шестидесятых — семидесятых годов XIX века образ Васила Левского — идеолога и руководителя освободительной борьбы болгарского народа против национально-политического и экономического ига феодальной Турции.
ОТ АВТОРА
6 июля 1837 года в городе Карлове, в Долине роз, родился Васил Иванов Кунчев.
В 1858 году, постригшись в монахи, он принял имя Игнатия.
В 1862 году при осаде белградской крепости, занятой турками, его за отвагу окрестили Левским.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
РУКОДЕЛЬНЫЙ ГОРОД
Ночь пала на землю внезапно, как бывает на юге, в горах.
Два путника — один в длинной черной рясе, с высокой камилавкой на голове, другой совсем еще мальчик, с котомкой за плечами — поспешно пробирались по обезлюдевшему городку.
Показалась приземистая церквушка святой богородицы.
— Теперь уже недалеко, Васил, — подбодрил старший мальчика.
СЕМЬЯ
Прошел год со дня смерти Ивана Кунчева. По старинному обычаю помянуть покойного собрались его родственники и друзья. Гина Кунчева в черном головном платке — знак траура — хлопотливо встречала гостей.
В сопровождении пяти своих сынов и дочери пришел брат покойного — Велю с женой.
Следом за ними стали прибывать Караивановы — братья и сестры Гины.
Многочислен род Караивановых. Отец Гины, Иван Тахчиев, замечательный строитель колодцев и мощеных дорог, оставил большое потомство: четырех сыновей и четырех дочерей.
ПУТИ-ДОРОГИ
Закончилась страда деревенская. Ушло лето — мука бедняцкая, наступила зима — сельская лень. Так говорится в пословице, а селянину всегда найдется забота. Но как бы ни было, а зимой все же вольготнее. Недаром и праздников больше в зимние месяцы. Болгары так и говорят: «Пришел. Петков день (14 октября) — привел праздники».
Откормлены к этому времени боровы, созрело новое вино, можно начинать свадьбы, устраивать семейные торжества.
У Басила с дядей прибавилось дел. Только успевай венчать, служить молебны, ходить по гостям. А вечером Васила нет-нет да и позовут друзья на седянку. Был тогда Васил на шестнадцатом году, собой статный, девушкам нравился. Приглашали и за голос его —- звонкий, чистый.
Седянки — русские посиделки, украинские вечерницы. В славянских землях придуманы эти развлечения сельской молодежи в долгие осенние и зимние вечера. На седянку, устраиваемую в доме подружки, собираются девушки и парни. Девушки приходят с прялками, вязальными спицами, с пяльцами для вышивки. Но рукоделье, как оно ни мило девушкам, не главная цель седянки — идут сюда, чтобы повеселиться, послушать парней, да и что скрывать — перекинуться взглядом с тем, по ком уже давно стосковалось сердце девичье. И для парней в те времена строгой нравственности седянка была чуть ли не единственной возможностью поближе познакомиться с приглянувшейся девушкой, а при случае и договориться о свадьбе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГРОЗА ПРОШЛА СТОРОНОЙ
Тревоги и волнения несло лето 1853 года. Каждый день рождал новые слухи. Говорили о войне, о том, будто Россия вступилась за христиан. Но никто ничего толком не знал. И лишь по тому, как нарастала волна мусульманского фанатизма, болгары чувствовали, что у Турции что-то назревает в делах с Россией. Так всегда бывало: как только осложнялись отношения с Россией, усиливались преследования болгар.
На дорогах стало опасно не только ночью. Но хаджи Василий считал, что именно теперь необходимо слово утешения, и участил хождения по селам. Васил не отставал от дяди, хотя тот и отговаривал его.
Прошло каких-нибудь месяца полтора после посещения Чукурлии и Митиризова, а как все изменилось.
На дорогах встречались турецкие войска, двигавшиеся на север, к Дунаю. Приближения их с ужасов ожидали в придорожных селениях. Молодых женщин и девушек старались отправить к родственникам и знакомым куда-либо подальше от дорог. На ночь собирались в домах по нескольку семей, чтобы в случае нужды обороняться. В поле не выходили в одиночку, а приступив к работе, выставляли дозоры, чтобы успеть вовремя скрыться.
В СТАРА-ЗАГОРЕ
В 1855 году хилендарский монах хаджи Василий был переведен из Карлова в Стара-Загору. Переехал с ним и Васил. Поселились они в монастырском подворье при церкви святого Димитрия.
Это был город много больше Карлова. Раскинувшийся на южных склонах Средна-горы, он царил над богатой земледельческой округой.
Древнее славянское поселение, Стара-Загора и в пору турецкого ига оставалась оплотом болгарского независимого духа. В ней не затухала искра сопротивления чужеземному захватчику. Стара-Загора горячо поддерживала каждое устремление к свободе, свету, прогрессу.
Шла она и в первых рядах великого движения за просвещение.
МОНАХ ИГНАТИЙ
Учиться в Россию! С того дня как Васил услыхал это, он потерял покой. О чем бы он теперь ни говорил, что бы ни делал, все начинал словами: «Вот когда поеду в Россию...»
Летом 1858 года Васил с дядей вновь перебрался в Карлово. А мечта все оставалась мечтой, зовущей и тревожной.
Когда он заводил с дядей речь о поездке, тот отвечал:
— Я сам хочу, чтобы ты был человеком, а не бездельником. В нашем роду нет бродяг, все люди почтенные, благочестивые. Погляди на своего дядю. Пока я стал исповедником, съел немало палок. В мой век не было ученья без палочного боя. Чтобы стать человеком, надо много претерпеть. Потерпи и ты, все будет в свое время.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ВСТАВАЙТЕ, БРАТЬЯ!
Шло пятое столетие национального и политического бесправия болгарского народа. В 1393—1396 годах полчища османских турок нахлынули на болгарскую землю, и опустилась на нее черная, непроглядная ночь.
рассказывал седой Балкан, свидетель тех времен.
Огню и мечу предали завоеватели болгарскую землю, истребляли жителей ее, а на оставшихся в живых надели ярмо рабства, как надевали его на свой рабочий скот. Они так и называли болгар: райя — стадо. Другого имени для порабощенных не было у завоевателя.
УХОД
Медленно надвигается вечер. Отбросили горы длинные тени. Побежал по долине холодок. А мартовское солнце, большое и теплое, зацепившись краешком за острую гряду Стара Планины, все еще посылает свои лучи. Не задевая земли, они скользят по вершинам, по пушистым облакам, зажигая их ярким огнем.
По улицам городка возвращается с поля скот, и в воздухе слегка пахнет парным молоком и теплым свежим навозом.
С шумом и гамом устраиваются на ночлег по-весеннему настроенные птицы.
В длинной черной рясе, с крестом на груди шагает, ничего не видя и не слыша, дьякон Игнатий. Его синие глаза потуплены, над переносицей легла резкая складка.