Один счастливый остров

Сунд Ларс

Ларс Сунд — один из самых ярких финских прозаиков, пишущий на шведском языке, лауреат премии имени Юхана Людвига Рунеберга и номинант на престижную премию «Финляндия». «Один счастливый остров» — это веселая и печальная книга о людях, которые живут вдалеке от городской суеты и вполне довольны своей жизнью. Но однажды к берегам острова море начинает выносить один за другим утопленников…

В оформлении обложки использован фрагмент картины Хуго Симберга «Раненый ангел» (1903 г.)

Вначале экран компьютера был пуст, а пальцы автора покоились на клавиатуре.

Автор кусал губу. Взгляд метался, словно муха, от переполненных стеллажей к цветным афишам в рамках на стенах кабинета и креслу-качалке у окна. Автор встал и отправился на кухню выпить воды, а затем снова сел за компьютер.

Воистину, непростое это дело — с помощью инструментов, которые дает нам язык, из ничего создать воображаемый мир!

После долгих раздумий и сомнений автор наконец набрал первое слово: «небо». Спустя еще некоторое время он написал следующее слово, и слово было «море».

Итак, небо и вода были созданы, но еще не отделены друг от друга. Автор решил и эту проблему, начертив вдалеке непрерывную линию горизонта, ибо не знал ничего более прекрасного, чем открытый морской горизонт.

I

ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК

Его нашли сыновья Коробейника.

Смотрите, вот их лодка несется на огромной скорости по заливу Квигхаруфьерден, направляясь прямо к островку Скугсшер, что выдает хорошее знание фарватера: чтобы обойти все мели, возникшие посреди залива по воле злых сил, надо держать курс на карликовую сосну вместе с холмиком на Кордиске. Лодка — «биг-бастер» с подвесным мотором в сорок лошадиных сил — досталась Коробейнику несколько лет назад в результате сделки, детали которой покрыты мраком. За штурвалом чаще стоят сыновья Коробейника, так как сам он, человек крайне занятой, редко находит время выйти в море.

Слышите мощный рык мотора «Эвинруд» над заливом? Гребной винт взрезает морскую гладь белой полосой. Время от времени волна с глухим звуком ударяется об алюминиевый корпус и окатывает брызгами тупой штевень.

Санкт-Эрик склонился над приборной панелью, держа одной рукой штурвал, упираясь ступней в поручень и с сигаретой в зубах; поток воздуха срывает с губ сигаретный дым и ерошит волосы, цветом напоминающие грязную солому на крыше старого лодочного сарая. На носу держит вахту с ружьем в руках брат-близнец Санкт-Улоф. На шее висит бинокль, к груди прижата трехстволка марки «Сауэр энд Сон»: пулевой ствол заряжен под длинномордого тюленя, дробовые под турпана и гагу. Сезон охоты на морскую птицу уже закончен, охота на длинномордого тюленя запрещена, но все это, очевидно, мало беспокоит Санкт-Улофа. Он стреляет при каждом удобном случае, а охотничий закон для него не писан.

ЗВАНЫЕ И НЕЗВАНЫЕ

Должно быть, сыновья Коробейника все же кому-то рассказали о госте, которого они оставили в сарае на отшибе. Анонимный звонок поступил на телефон Службы спасения, которая, в свою очередь, связалась с полицейским участком в Стурбю. Словно кулики-сороки, слухи о находке полетели во все тридцать две стороны света — большие, черно-белые, голосистые. Слухи-птицы летели через Фагерё и дальше к населенным островам архипелага под общим названием Гуннарсхольмарна: Лемлут, Бусё, Нагельшер, Аспшер — и еще дальше: к островам Хемсё, Стормшер, Клеметсё, Бокландет, Кёкар — и к другим островам, известным нам по литературным произведениям. Красноклювые спешили: не то что пары часов, даже получаса не прошло, прежде чем весь архипелаг узнал, что сыновья Коробейника нашли мертвяка у острова Скугсшер.

Гость из открытого моря!

Давненько такого не было.

Те, кто приезжает на Фагерё и остальные острова архипелага Гуннарсхольмарна, прибывают по большей части из Эрсунда, переправившись через залив Норфьерден на пароме «Архипелаг», катере-такси Элиса или под своими парусами. Пассажиры, покидающие «Архипелаг» в Тунхамне, — это чаще всего свои люди: Абрахамсон с Бусё возвращается из деловой поездки в город, Ко-Дэ Матсон — с заседания делегации архипелага, Микаэла из Улара была с дочкой у зубного в Эрсунде; Альгот Скугстер — ну, вы знаете, который два раза в неделю возит на своей машине молоко на завод в Эрсунде, — осторожно спускает машину на берег по рампе парома. Аксмар, кажется, нетвердо держится на ногах: приглушенное звяканье в его старом армейском рюкзаке намекает на то, за каким делом он ездил на материк.

КОРОЛЕВА АСПШЕРА

Не доезжая пары сотен метров до поворота на Тунхамн, за синим трактором «вольво» с огромными двойными задними колесами, ковшом на креплениях спереди и прицепом сзади остановился автомобиль японской марки. Дизельный мотор трактора работал вхолостую, хрюкая, как гигантский злобный боров из страшной сказки, а дверца водительской кабины была открыта. Женщина средних лет, крашеная блондинка, в зеленом комбинезоне, черных резиновых сапогах и в кепке с надписью «Сампо Росенлев», облокотилась на крышу автомобиля, очевидно беседуя с водителем. За рулем машины также сидела женщина, лет пятидесяти, с узким лицом, кажущимся еще уже из-за крупных очков в ярко-зеленой оправе. Третья женщина слушала разговор первых двух; она была значительно моложе, с мощными бедрами и широким тазом, круглым открытым лицом и намечающимся вторым подбородком, светлые волосы убраны в хвост. Она привезла летнюю коляску, в которой спал ребенок — девочка или мальчик, не понять.

Три женщины стояли у дороги на Тунхамн ранним вечером в конце мая. Светило солнце, ветер дул не сильнее двух метров в секунду. В обед температура воздуха равнялась четырнадцати градусам по Цельсию.

Недалеко от дороги шелестела березовая роща: белые стволы, прозрачная светлая зелень, где-то среди берез пела пеночка.

Сорока-кулик только что пролетела мимо с громким «клюп! клюп! клюп!».

В сотне метров оттуда, прямо перед поворотом на Тунхамн, на гравиевой дорожке среди ольшаника и вербы, стоял блестящий синебелый «сааб» с мигалкой на крыше и радиоантенной на заднем брызговике.

КО-ДЭ МАТСОН ПРОИЗНОСИТ РЕЧЬ

Ко-Дэ Матсон намерен произнести речь.

Ко-Дэ — рулевой и бесспорный лидер маленького островного муниципалитета; во всяком случае, таковым ему хотелось бы себя видеть. Будучи на протяжении многих лет председателем муниципалитета, он занимает самый важный и престижный пост в политической жизни Фагерё. Разумеется, он заседает в муниципальном собрании, строительном комитете, социальном комитете, делегации архипелага, областном совете по вопросам здравоохранения и в дирекции школы. Кроме того, он возглавляет отделение Народной партии по округу Фагерё-Лемлут, а также является членом правления недавно основанного Объединения рыбофермеров юго-западного архипелага.

Иными словами, должности и полномочия Ко-Дэ велики числом, как жены и наложницы царя Соломона.

Ко-Дэ Матсон относит себя к христианско-демократической фракции Народной партии. Он видит себя человеком из народа, борющимся за поддержку промышленности на архипелаге, социальную справедливость и экономию бюджетных средств. При различных обстоятельствах он поддерживает то либералов, то правых, ибо давно уже понял, что политика — это искусство возможного и что компромиссы позволяют многого достичь. Его высшая цель — в один прекрасный день занять место в парламенте.

Ведь Ко-Дэ считает, что никто лучше него не сможет представить интересы юго-западного архипелага в государственном законодательном собрании. К несчастью, избиратели архипелага не разделяют его мнения, что неоднократно демонстрировали, и в настоящее время надежды Ко-Дэ на депутатский мандат так же тщетны, как и мечты о титуле муниципального советника.

«АМЕРИКЭН БАР»

— Ох, черти, ну мы и смеялись! Остановиться не могли! Советница лежала навзничь, блуза треснула, сиська вылезла. А Ко-Дэ и Исаксон и другие катились по земле кругляком. Ох, черти! — клекотал Аксмар вечером того же дня в «Америкэн бар» — шумный, всклокоченный, краснолицый от выпитого пива; в зубах мокрый окурок, а вместо народного костюма уже обычные грязные адидасовские кроссовки, джинсы, зеленая ветровка с рваным левым рукавом и рекламная кооперативная бейсболка.

— Да уж, умеют у нас на Фагерё повеселиться на похоронах, — добавил Максиминус Брун-стрём.

— Советница-то растрясла телеса! — ухмылялся Аксмар. — Тебе б посмотреть, Элис! Ты у нас любишь зрелых баб.

Аксмар пихнул Элиса с Нагельшера локтем в бок, подмигнул здоровым глазом и многозначительно осклабился. Элис и бровью не повел: как и прочие завсегдатаи «Америкэн бар», он давно перестал обращать внимание на пьяные бредни болтливого Аксмара. Элис ездил на день в Эр-сунд, взяв катер-такси, и потому был вынужден довольствоваться рассказами свидетелей похоронной церемонии: Аксмара, его брата Фриде и Максиминуса Брунстрёма. Элис почистил свою трубку спичкой, вытряхнув немного пепла, набил ее остатками табака, орудуя грубыми, пожелтевшими от никотина пальцами, и прикурил.

— Нехорошо, что гроб в могилу упал, — сказал он.