...Сейчас в Японии разворачивается настоящей ренессанс «женской» культуры, так долго пребывавшей в подавленном состоянии. Литература как самое чуткое из искусств первой отразило эту тенденцию. Свидетельство тому — наша антология в целом и данный том в особенности.
«Женский» сборник прежде всего поражает стилистическим и жанровым разнообразием, вы не найдете здесь двух сходных текстов, а это верный признак динамичного и разновекторного развития всего литературного направления в целом.
В томе «Она» вы обнаружите:
Традиционные женские откровения о том, что мужчины — сволочи и что понять их невозможно (Анна Огино);
Экшн с пальбой и захватом заложников (Миюки Миябэ);
Социально-психологическую драму о «маленьком человеке» (Каору Такамура);
Лирическую новеллу о смерти и вечной жизни (Ёко Огава);
Добрый рассказ о мире детстве (Эми Ямада);
Безжалостный рассказ о мире детства (Ю Мири);
Веселый римейк сказки про Мэри Поппинс (Ёко Тавада);
Философскую притчу в истинно японском духе с истинно японским названием (Киёко Мурата);
Дань времени: бездумную, нерефлексирующую и почти бессюжетную молодежную прозу (Банана Ёсимото);
Японскую вариацию магического реализма (Ёрико Сёно);
Легкий сюр (Хироми Каваками);
Тяжелый «технокомикс», он же кибергротеск (Марико Охара).
(из предисловия)
Григорий Чхартишвили
Девочка и медведь
Пример японской литературы отраден для всякого современного, политически корректного индивидуума, ибо развенчивает миф о том, что мировая литература придумана и сотворена мертвыми белыми мужчинами. На Западе — еще может быть, но только не на японских островах. К этой теме я еще вернусь, сначала же нужно прояснить для читателя смысл гендерной сегрегации, затеянной составителями данной антологии вопреки прогрессу и духу времени.
Это не шовинизм, не следствие того, что оба составителя — мужчины, даже не попытка обосновать присутствие в обеих культурах, русской и японской, дурацкого термина «женская проза». Деление авторов по половому признаку вызвано стремлением продемонстрировать, до какой степени анахроничны и нелепы клишированные представления о японцах как о свирепых брюховырезателях, а о японках как о сплошных Чио-Чио-сан и «девушках из Нагасаки».
О том, как изменились за последние полвека японские мужчины, подробно пишет во вступлении к «мужскому» тому Мицуёси Нумано, мне же выпала еще более почетная миссия рассказать о метаморфозах, которые происходят с японскими женщинами и их литературным творчеством.
Распределение обязанностей между составителями поневоле порождает дух соперничества и клановость, каждый болеет за своих, и получается что-то вроде матча: женская сборная против мужской. Я, разумеется, уверен в победе своей команды.
Каору Такамура
Букашка, ползущая по земле
Он увидел ее в тот момент, когда, собравшись хлебнуть старой заварки, снял с руки рабочую перчатку. По бетонному полу ползла многоножка. Маленькая, не больше трех сантиметров.
Он как раз закончил подметать, и теперь на бетонном полу сортировочного помещения не было ни содранного с коробок скотча, ни обрывков веревки, ни валявшихся накладных. Пол был чист, и многоножке ничто не мешало. Сёдзо смотрел на нее и думал: «Интересно, куда она поползет по этому плоскому пространству, бескрайнему, как море».
