Интроекция (лат. intro – внутрь, вглубь) – термин, пришедший в широкий психологический обиход из гештальт-психоанализа Ф.Перзла и обозначающий тенденцию личности присваивать убеждения и установки других без должной критики и проверки личным опытом. Таким образом, интроективная личность – это очень внушаемый индивид, как ему скажут – так он и делает. Главная специфическая особенность интроекта в том, что чужую информацию «извне» он воспринимает как персонально «свою», т. е. у него внутри изначально патологически отсутствует психический механизм разделения понятий «свое» и «чужое». Это отнюдь не врожденный дефект, но именно в очень раннем возрасте (1–3 года) ребенка легко отучить опираться на пусть и незначительный, но уже самостоятельный опыт и приучить верить только сигналам извне, т. е. от родителей. В конечном счете любое «инкубаторно-бройлерное» воспитание подрастающего поколения дает на выходе общество, напоминающее своим социоустройством птицефабрику. Теперь достаточно лишь внезапно отключить свет, чтобы получить маленький локальный апокалипсис. «Бройлер», даже став взрослым, навеки привязан к внешним сигналам, других у него попросту нет. Мечта всех диктаторов иметь под своей железной пятой стопроцентное интроективное население, мечта мужа-идиота – всепослушную и всепокорную интроективную жену, для которой истина вещается только устами суженого. Начальники любят интроектов-подчиненных, политики – аналогично таких же олухов избирателей, продавцы – интроектов-покупателей и т. д.

Почему интроекция как явление столь широко и повсеместно прописана в человеческом обществе? «Виной» тому полная свобода нашего мозга от каких бы то ни было инстинктов, рефлексов, установок, дающих четкую и однозначную программу изначального поведения и воспитания, например как у детенышей животных. Иными словами, природа предлагает нам уже с первых минут жизни начинать индивидуальный поиск и самостоятельно нарабатывать свой арсенал средств и правил как жить дальше, когда от нашего бремени благополучно разрешилось чрево матери. Либо… априори усваивать опыт чужой, тот же материнский. Если к тому же самостоятельная деятельность почему-то всячески извне пресекается, опасна и наказуема, то, считай, все предпосылки для зарождения интроективности соблюдены.

Работу по переделке готовой «чужой» информации в «свою», как бы автономно наработанную, наш мозг и наше сознание проведут сами – зачем индивиду комплексовать по поводу личностной несостоятельности? В данном случае «эго»-защита сработает чисто, и человек всю оставшуюся жизнь будет с жаром защищать чужие догмы как свои кровные. Что-то ведь должно внутри лежать… Потому интроекты во все времена и эпохи – человеческий материал, наиболее податливый к тотальному манипулированию, ведь они не чувствуют дискомфорта оттого, что ими управляют.

В средние века так, с помощью изощренных пыток производились беспрекословные рабы-манкурты, выполняющие волю только одного хозяина. Печально известный корпус янычар, по сути, также представлял сплоченную интроективную массу безродных воинов, которые с детства ревностно служили породившей их машине – Оттоманской империи. Героизированный дух самурайства – гимн все той же интроективной слепоте и условному комфорту в связке «господин – слуга».

Впрочем, и в нынешние времена интроективность – качество, культивируемое и исподволь насаждаемое прежде всего теми, кто всегда хотел иметь управляемый и предсказуемый персонал, нацию, общество. То, что интроективная личность изначально неспособна к глубокому личностному развитию, творчеству и мощному интеллектуальному прорыву, «социократов» не особенно волнует: удержать рычаги власти актуальнее всего. Как это ни угрюмо звучит, но от тотальной интроективной прививки человечество пока что спасает только острая конкурентная борьба всех его членов за лучшее место под солнцем. Но это в целом. А в частности, если кто-то кого-то сделал интроективным, значит, обрел этот кто-то возможность им манипулировать.

Прежде всего – непосредственное силовое принуждение. Во все времена число членов общества, задействованных во внутреннем репрессивно-карательном аппарате, служило убедительным доказательством того, как достигается «единодушие» народа и его непонятная на первый взгляд непосвященному терпимость к режиму и навязанному образу жизни. Этому содействовала развитая и всегда переполненная сеть «исправительно-трудовых» учреждений. В повседневной жизни граждане постоянно чувствуют за своей спиной мрачную тень «внутреннего ведомства»: патрульные разъезды, контрольные посты, осмотры, досмотры, выборочные задержания и т. д. Периодически – демонстрация силы: парады и всяческие шоу при массовом задействовании полицейских и жандармских сил.

В менеджменте право силы или внушение силы достигается прежде всего за счет эффекта «режимности» заведения. Такая фирма непомерно много сил и средств тратит на охрану и системы защиты. Замки, перегородки, дополнительная внутренняя служба безопасности, усложненные допуски к проникновению на территорию создают устойчивый эффект «сильной власти». В исполнительской дисциплине наблюдается явное преобладание наказаний над поощрениями. В диалогах и речах сотрудников легко различается так называемый репрессивный стиль мышления.

Внешний имидж: преобладание сочетаний алого и черного цветов, в интерьере – повышенное пристрастие к стальным поверхностям. Обязательно наличие различных видов униформы для служащих, а также внешних атрибутов власти: значков, погон, символики. Стиль одежды тяготеет к деловому «френчу». Особая тяга, где надо и не надо, к армейскому камуфляжу, а также к обуви на грубой протекторной подошве. При ходьбе выдаются плечи всегда вперед, чтобы удобнее было всех расталкивать, лоб и шея – изготовка борца или боксера. Взгляд прямой, вызывающий, исподлобья.

Противодействие: прежде всего выдержка и спокойствие. Ни в коем случае не провоцировать на агрессию, ибо переход от демонстрации к проявлению силы может произойти незамедлительно. Еще лучше, возможно, как можно быстрее уйти, до того как демонстраторы силы смогли понять, что вы готовы к сопротивлению. В целом же любой продолжительный коммуникационный прогноз неблагоприятен, поскольку придется либо бороться, либо уступить. Следует также иметь в виду, что как только вы изобразите страх, демонстраторы силы отчасти расслабятся, возможно, иного момента нанести шокирующий удар уже не будет. В длительной перспективе – постоянная жизнь «в подполье».

Интроекция посредством манипулирования законами и обычаями – дело почти всегда беспроигрышное, поскольку всегда можно опереться на ранее уже задействованные архетипы. Причем примат обычая всегда значительнее примата официального закона, это отлично знают мастера политической кухни. Действовать во имя блага народа, нации, общества всегда предпочтительнее, нежели во имя справедливости и буквы закона. Последний в пенатах родного отечества, как дышло, куда развернут, туда и едет. Опять же там, где крайне слаба исполнительность официального закона, вовсю процветают неформальные, так называемые неписаные правила, жестко регулирующие действительную, а не циркулярную жизнь: например, пресловутый закон «телефонного права» или тех же подношений, именуемых в народе взяткой.

Чтобы интроективно (т. е. в целях манипулятивного внушения) использовать обычаи и законы, необходимо их активизировать в массовом сознании. Механизм прост: вначале вовсю раскручивается какой-нибудь культурный, национальный или политический пласт в сознании людей, а затем на возникшей энергетизированной, но не структурированной пассионарной почве аккуратно «подсаживаются» нужные идеи и программы действий. Так спланированное, но по характеру абсолютно стихийное национально-освободительное движение закономерно порождает государство-марионетку с диктаторским режимом правления. Однако в конечном счете каждый народ живет так, как он того достоин. Именно неучитывание глубинных слоев мировоззрения, менталитета, этнических, культурных и исторических архетипов приводит подчас не в меру ретивых социальных инженеров к полному фиаско проводимой ими политики.

Удел интроективного манипулирования обычаями и законами – традиционно политика и соприкасающиеся с ней сферы. В бизнесе право закона – это сила и нерушимость контрактных или договорных отношений, особенно в профессиональной гильдии. Так формируется своя корпоративная субкультура, игнорировать правила которой порой просто немыслимо. Подзабытое и опошленное понятие «купеческая честь» когда-то котировалось дороже закладных векселей, то же – «честь дворянина» и «честь офицера». Ныне разве что воровской закон претендует на аналогичное место в нашем обществе, да и то благодаря мощной рекламе киноиндустрии, честно отрабатывающей полученный заказ.

В то же время мы присутствуем (и участвуем) при попытке создания новой субкультуры – государственного чиновника или служащего. Невиданная даже в благополучные советские времена мощнейшая бюрократическая прослойка вправе иметь свои права, законы и обычаи. Вводится множество разновидностей ведомственной формы, служебного этикета, локальной мировоззренческой культуры, пышно отмечаются профессиональные праздники и краткосрочные юбилеи (новые культовые дни!). В итоге попавший в такую среду чиновник-неофит гораздо быстрее и куда основательнее интроектизируется под общую массу исполнителей и распорядителей единой чиновничьей политики.

Передача опыта уже изначально предполагает интроективную коммуникацию: имеющий опыт обучает, наставляет, руководит, а принимающий – безоговорочно все воспринимает. Иначе не обучишься и преемственность умений окажется бесплодной. Поэтому обучаемый изначально готов принять «чужое» как будущее «свое», чтобы за счет привнесения внешней инвестиции кардинально повысить свой личностный потенциал. Отсюда – полное доверие к поступающим сигналам извне. Естественно, у заинтересованных сил появляется непреодолимый соблазн (ведь легко! доступно! эффективно!) «подгрузить» передачу опыта еще чем-нибудь «полезным». Таким образом убиваются сразу два зайца: индивид не только обучается, но и еще попутно программируется в нужную сторону. Может быть, поэтому в советской стране каждый руководитель, мастер, учитель попутно выполнял функции идеолога, и надо отдать должное, получалось неплохо. «Опытное» мичуринское учение академика Трофима Денисовича Лысенко, благополучно истребившее на корню советскую генетику и ее носителей под эгидой борьбы с враждебным космополитическим вейсменизмом-менделизмом-морганизмом (формулировки-то как гвозди вколачивали!) – наиболее яркое тому подтверждение. Было бы смешно сейчас представлять такое, если б не было так грустно… Во все времена и при всех режимах было очень выгодно покупать выдающихся мастеров своего дела, чтобы они затем немножко поработали на идеологию. Затраты в итоге окупались сторицею.

Впрочем, зачем смотреть столь масштабно? В каждой семье родители для совсем еще маленького ребенка являются неоспоримым «гуру», поскольку они большие и опытные в этой непонятной и несущей всевозможные угрозы внешней среде обитания. Естественно, первая идеология индивида – это идеология его семьи, где он с молоком матери впитал определенный блок житейской информации. Так и останется у нас привычка спрашивать у «больших» и «преуспевающих» в своем деле, как научиться хорошо жить.

Преклонение перед успехом чужого опыта подкрепляется нашей уникальной врожденной биологической способностью к наследованию и копированию. Инстинктов или какой-то родовой информации в записях нашего мозга нет, сплошная изначально tabula rasa. Вот и приходится ориентироваться на то, что уже есть, и старательно воспроизводить чужой опыт для продления собственного существования. В человеческом роду так делалось испокон веков. Благодаря этому выжили и достигли технического совершенства. Однако при этом приволокли к современным компьютерам архаичное преклонение перед чужим прошлым опытом, а также способность непрерывно оглядываться назад: «а как там было?» и вокруг: «а как там у соседей?».

Чтобы понять, как противодействовать интроективному внушению через опыт, нужно попытаться разобраться, в чем кроются недостатки самого подхода «учиться только на чужих ошибках» и «верить только профессионалам». А эти недостатки весьма и весьма опасные, во всяком случае настолько, что мы вправе говорить о «ловушках» опыта.

Перечислим основные «капканы».

Чтобы человека сделать внушаемым, т. е. интроективным, надо ему сообщить то, в чем он страстно нуждается. Чтобы окончательно подчинить его волю внешней стороне, нужно сообщить ему то, что он скрывает даже от самого себя и боится в этом признаться. Таков вкратце принцип использования информации в целях интроективного манипулирования. Этот принцип станет еще более весомым, если принять во внимание определение понятия «информация».

Традиционно под данным понятием мы подразумеваем некое сообщение, набор каких-то знаков, символов, строчек и т. д., цель которых – содержать «что-то» в определенном виде (коде). На самом же деле информация – это всегда сообщение, в котором нуждается получатель. Ни более, ни менее. Именно так понимал ситуацию гениальный разработчик теории информации американский связист К.Шеннон. Таким образом, сообщение только тогда становится информацией, когда в ее получении кто-то нуждается. Отсюда полный карт-бланш возможностей для интроективного воздействия на индивида посредством информации. Умеющий предугадывать ожидания и желания фактически заполучает золотой ключик от заветной дверцы души человека и теперь вправе там похозяйничать на свое усмотрение. Надо только – еще раз подчеркнем это – угадать желания и чаяния индивида.

Еще одна неожиданность – такой значимый для нас критерий, как истинность в теории информации решающего значения не имеет. Мы с равной долей воспримем как ложную, так и правдивую информацию, если только в ней нуждаемся. Вообще, если выйти за границы формальной логики, то истинность как критерий вдруг потеряет свою четкую определенность и мы окажемся в плену релятивистских (лат. relativus – относительный) величин и отношений. Потому-то так легко осуществляется соблазн информацию переделать, видоизменить, «подклеить» или «урезать», избирательно акцентуировать или, наоборот, стушевать, структурировать или даже перенаселить.

Информация как некая специфическая субстанция оказалась удивительно терпимой к изменениям и искажениям, поскольку для нее это технология функционирования. Ведь даже сам акт приема информации получателем может внести серьезнейшие искажения в ее смысл. Но мы в данном случае говорим об интроективном воздействии, имея ввиду специальную подпитку сообщения, которое ожидают, дополнительной «чужой» программой.

Отдельный аспект – антиинформация, т. е. информация, которую глубоко прячут и от которой вовсю защищаются. Это как бы желания индивида наоборот, ибо он пытается всячески избежать нежелательных для него сведений. Владение отвергаемой информацией открывает врата души, наверное, еще шире. Об этом, видимо, догадываются психоаналитики всех мастей и в итоге в награду за свои труды жуют не черствую корочку хлеба, а сдобную булку с маслицем. То же можно сказать и о репортерах, для которых утаиваемый скандал – гарантированные дивиденды за нелегкий труд добытчика информации. Но главный куш на планете срывает, конечно, тот, кто формирует мегаинформационные потоки под свои частные интересы. Ведь чтобы угадывать наверняка желания, лучше всего их изначально культивировать по известному наперед алгоритму. С помощью все той же информации. В конечном счете тот, кто производит информацию, и нажимает на рычаги манипулятора. Это нынче все прекрасно понимают, и потому общественное богатство концентрируется именно в сфере информационной коммуникации. Ведь современный человек настолько привык к тотальности информационного воздействия, что, прекратись оно, и он решит, что наступил час апокалипсиса.