Сейчас около десяти утра, и я уже начинаю потихоньку прикладываться к бутылке. Вообще-то, я должен быть на алгебре, но на самом деле я неторопливо рулю к дому своей прекрасной толстушки Кэссиди. Она решила постричься, поэтому не пошла в школу, и мне нужно отвезти ее в парикмахерскую, так как предки отобрали у нее ключи от машины. В этом есть некая ирония, учитывая, что наказана она за то, что на прошлой неделе прогуливала вместе со мной.

Как бы то ни было, впереди у меня роскошное февральское утро, и я думаю, а кому нужна эта алгебра? Допустим, я попытаюсь исправить оценки к маю, к выпуску, ну и что? Я не из тех, кто еще в пятилетнем возрасте стопудово решил в какой колледж отправится, я даже не в курсе, когда там последний срок подачи заявлений. Кроме того, не похоже, чтобы родители парились по поводу моего образования. Они перестали следить за моими успехами после развода, а было это еще в доисторические времена. Как я понимаю, передо мной всегда открыты двери муниципального колледжа. Да и кто сказал, что я вообще должен идти в колледж? Какой в этом смысл?

Вокруг – сплошная красота. А вот в учебниках ее нет. И в уравнениях тоже. Возьмем, например, солнечный свет: теплый, но не слишком яркий. Солнце светит совсем не по-зимнему. Кстати, в январе и декабре погода зиму тоже не напоминала. Теперь холода не держатся дольше недели. Похоже те, кто говорят о глобальном потеплении, не врут. Взять хотя бы прошлое лето. Оно нас просто измочалило жарой, молотило, как боксер на ринге. Жара стояла испепеляющая. «Глобальное потепление не для худышек», – говорит Кэссиди.

Но сейчас, в феврале, солнечный свет абсолютно чист, и в его лучах цвета неба, веток и кирпичных стен становятся такими ясными и прозрачными, что смотреть на все это такое же удовольствие, как вдыхать свежий воздух. Все цвета втекают в легкие, проникают в кровь. И ты сам превращаешься в цвет.

Я предпочитаю пить виски разбавленным, поэтому сворачиваю в продуктовый магазинчик за большой бутылкой «7Up» и вижу у входа, возле телефона-автомата, мальчишку. Не маленькую копию своего стильного папаши, в брендовых шмотках и с модной стрижкой, как у чуваков в телерекламе. Такой вряд ли сообразил бы, как вести себя с девушкой, даже если бы ее преподнесли в коробке с инструкцией, как в «Операции» или «Монополии», но притворился бы, что знает. Обычного пацана, лет шести, в толстовке с капюшоном и в джинсах, с торчащими во все стороны волосами. Я сразу иду к этому пацану и говорю:

Я уже пять минут как должен был быть у своей девушки, но на этот раз у меня есть уважительная причина для опоздания. Вряд ли Кэссиди – сама мисс Правозащитница – станет предъявлять мне претензии за то, что я вошел в положение мальчишки. Ведь я практически выполнял работу социальной службы. Я мог бы даже договориться с мамой Уолтера, чтобы она за меня поручилась.

К сожалению, Уолтер не помнит точно, где живет. Потому, что никогда не ходил домой пешком от продуктового магазина. Он знает только, что у одного из домов на углу его улицы стоит ржавый черный фургон без колес, поэтому мы ездим туда-сюда по району и ищем этот фургон.

Для шестилетки Уолтер очень интересный собеседник. У него есть теория, что Росомаха из «Людей Икс» – это тот самый мужик, который забирает мусор на их улице. А еще у них в школе был жирный рыжий пацан по имени Клейтон, которому нравилось ходить другим детям по ногам. А когда ему однажды надоело слушать вопли одноклассников, он для разнообразия наступил на ногу учительнице. В последний раз Уолтер видел Клейтона, когда миссис Пекинпо тащила его за руку по коридору, а он ехал за ней на заднице и скулил, как щенок.

– Точно, – говорю я. – Школа – это сплошные непонятности. Но помни одно: непонятное – это хорошо. Принимай непонятное, чувак. Получай от него удовольствие, потому что оно всегда рядом.

Я иллюстрирую свою точку зрения рассказом о Джереми Хольтце и огнетушителе. Я знал Джереми еще с начальных классов, он был классным парнем и приколистом. Но в средней школе, когда его брата убили в Ираке, он стал тусить с «плохими элементами». Не могу сказать, что я сам никогда не тусил с «плохими элементами», но я – это я, я тусуюсь со всеми.