Я проснулся и открыл глаза, но вместо потолка своей спальни, я увидел над собой пронзительную небесную синеву, по которой бежали легкие белоснежные облака. Каждая клеточка моего тела, просто разрывалась на части от приступа невыносимой боли. С огромным трудом, я сумел немного приподняться на локтях и посмотреть вокруг. Оказалось, что я лежу на песке пляжа, в тени большой пальмы. Перед моим взглядом раскинулась бесконечная морская гладь, украшенная небольшими гребнями волн. Одежды на мне не было, я был абсолютно голый. Хуже всего было то, что я не помнил, как попал на этот пляж.

«Нужно срочно найти людей! — подумал я. — Мне необходима помощь».

Я попытался встать на ноги, но очередной приступ боли, буквально швырнул меня на песок и я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, солнце уже поднялось к зениту. Чувствовал себя намного лучше, по крайней мере, круговерть перед глазами прекратилась. Я попытался привести свои мысли в порядок.

«Вставать пока не буду, спровоцировать новый приступ я не хочу, в прошлый раз чуть душа с телом не рассталась! — рассудил я. — Надо попытаться вспомнить, как я попал на пляж».

В первую очередь, я решил сделать нож. Больше всего для моих целей подходил ключ, формой похожий на плоскую пластинку, которая была длиной около пятнадцати сантиметров. С одной стороны ключ имел боковые диагональные прорези, на одном конце было просверлено отверстие под кольцо. Сталь, из которой был сделан ключ, не самого высокого качества. Это значит, что будет достаточно легко заострить кончик и заточить боковую грань об любой шершавый камень. Закрепить, при некоторой сноровке, получившееся лезвие на рукояти не составит особого труда.

Не откладывая дело в долгий ящик, прошелся по пляжу, нашел несколько подходящих камней, под деревьями набрал сухих, прочных палок и веток. Аккуратно заточил пластинку ключа об камень похожий на песчаник, оставил необработанным конец ключа с отверстием.

Выбрал одну из палок диаметром около трех сантиметров. Положил палку на камень наиболее ровной и гладкой частью, не имеющей сучков, прижал ее коленом и начал стучать другим камнем по лезвию. Отрубил от палки кусок длиной с ширину ладони. После чего, расщепил кусок ветки повдоль, на две половинки. В одной из половинок, кончиком лезвия вырезал паз под необработанный конец ключа, при этом старался, что бы рабочей части лезвия оставалась не менее десяти сантиметров. Также прорезал в будущей рукоятке три отверстия, края которых старался сделать как можно ровнее, отверстие в районе паза сделал по диаметру отверстия в ключе. Выбрал по размеру отверстий подходящие ветки, выстрогал из них нагели. Сложив обе части рукоятки вместе, поместил лезвие в паз, и вбил нагели в отверстия камнем. Нож у меня получился довольно корявый, но вполне пригодный к работе.

«На первое время сойдет! — подумал я. — Когда найду подходящий материал, обязательно промажу паз смолой и обмотаю чем-нибудь рукоять, от постоянного использования нагели очень быстро расшатаются».

В общей сложности я провозился с ножом несколько часов. Поглядев на солнце я прикинул, что время давно перевалило за полдень. Пора поискать еду и обследовать остров. Никакой живности с одним ножом мне не добыть, остается поискать плоды или заняться ловлей рыбы и моллюсков.

Проснулся от криков какой-то ненормальной птицы, решившей устроить утренний концерт у меня над головой. Я пообещал себе, что при первой же возможности сварю из наглой птицы суп. Кстати о супе, живот забурчал, бесцеремонно намекнув, что пора отправляться на рыбалку. Выбравшись из шалаша, я подобрал острогу и направился к речке. Поеживаясь от утренней прохлады, поплескал воды в лицо и напился.

Начать решил с раковин, добыть их проще, чем рыбу и вроде бы варить и жарить не надо, можно смело есть мясо моллюсков сырым. Войдя в воду, потянулся рукой за ближайшей раковиной. Но не тут-то было, моллюск, захлопав створками, отлетел от меня метра на три, повторные попытки привели к тому же результату.

«Голыми руками, я рано или поздно поймаю зазевавшегося двухстворчатого гада, но на это уйдет слишком много времени и сил, без сачка мне не обойтись». - подумал я.

Выбрался на берег и срезал в кустах подходящую рогульку, к которой прикрепил сплетенную из тонких лиан сетку, особо при этом не старался, главное, чтобы ячейка сетки не была слишком крупной. Через крупную ячейку моллюск сможет от меня удрать. Второй раз вошел в воду осторожно, со стороны моря, против течения реки, стараясь не шуметь и не поднимать волн, выбрал приглянувшуюся раковину, размером с маленькое блюдце. Неторопливо погрузил сачок в воду и прижал им моллюска к песку, тот конечно захлопал створками и попытался удрать, но я не дал ему этой возможности, просунув руку под сетку, я схватил его и выкинул на берег.

Примерно за полчаса мне, таким образом, удалось поймать десяток речниц. В итоге, так как открыть створки ножом не удалось, я попросту расколотил раковины камнем и выбрал из них кусочки мяса, получилась почти полная горсть. Мясо было нежное, бело-розового цвета, осторожно сжевав пару кусочков, никаких признаков недомогания не почувствовал, после чего быстро съел остаток. Подкрепившись, пошел туда, где вчера видел стоящую у камней рыбу. Ну что тут можно сказать, до аборигенов Австралии мне далеко, за три часа смог добыть одну рыбу с ладонь величиной, которую съел сырой, оставшийся хребет, внутренности и голову выкидывать не стал, завернул в лист и взял собой.

Проснулся утром рано, солнце едва взошло. Быстро совершив утренний моцион, нетерпеливо направился к месту установки верши. Вытащил ее на берег и увидел, что в нее попались три рыбы, грамм по двести весом, а также штук двадцать мальков и рыбьей мелочи. Мальков съел целиком, так как чистить в них было нечего, рыбу тут же выпотрошил, внутренности закинул в вершу, которую вернул на место. Хотя внешний вид верши не внушал доверия, сработала она просто отлично, изготовив еще три-четыре штуки и установив их в разных местах реки и моря, я обеспечу себе постоянный источник пищи.

«Слишком большой улов мне не нужен, хранить рыбу негде, при такой жаре она одним махом испортится! — подумал я. — Надо заняться изготовлением обуви и одежды».

Придется мастерить что-то вроде травяной юбочки и накидки. Хотя это только так говорится «травяная», на самом деле ее делают из полосок и волокон листьев зонтичной пальмы. Кстати из сердцевины ствола этой пальмы добывают муку, как не знаю, но думаю, что справлюсь. Похожая пальма росла недалеко от моего шалаша, прихватив топор, направился к ней и приступил к рубке. Рубить самодельным топором было не очень удобно, но я постепенно приспособился. Хорошо, что пальму я выбрал небольшую. Она была высотой около трех метров, ствол толщиной в бедро взрослого человека, был украшен пучком шестиметровых резных листьев, некоторые из листьев были надломлены и практически засохли.

Свалив пальму, я обрубил все листья, и разложил их на песке для просушки. Выбрал засохший лист, оторвал одну часть, разделив ее на полоски, начал тщательно мять и тереть между ладонями. В результате получил полоску материала похожего на мочало. Если не ошибаюсь, этот материал называют рафия, мастера плетут из него циновки, шляпы, сумки и даже обувь. Мне понятное дело до такого мастерства далеко, но сплести примитивную юбочку и накидку на плечи, для защиты от солнца я способен. Методика довольно простая. Сначала из трех-четырех полосок сворачиваешь жгут, из трех жгутов плетешь косичку и обрезаешь ее по обхвату талии. Концы косички, для того чтобы они не расплетались, перетягиваешь отдельной полоской рафии. Прочный и легкий пояс готов.

Потом берешь полоску, складываешь ее вдвое, петлей обхватываешь пояс, пропускаешь через петлю концы полоски, затягиваешь так, что бы они свободно свисали с пояса, повторяешь много раз, чем больше полосок используешь, тем гуще получается юбочка. Накидку делаем так же, только косичку обрезаем по обхвату шеи, а полоски для петель берем длиннее.

Утром, верша оказалась почти пустой, кроме пригоршни мальков ничего в ней не было, переставил вершу в другое место, поймал несколько речниц. Придавил камнями в воде, у берега немного рафии, решил проверить, как на нее действует вода: «Может быть, она станет мягче, или расслоится?»

Сам же положил в сумочку нож, прихватил острогу и топор, пошел по берегу моря, высматривая все, что в дальнейшем может оказаться мне полезным.

Пройдя метров двести, обнаружил небольшую рощицу странных пальм, сама пальма была похожа на высокий пенек, из которого во все стороны торчали огромные листья, между которыми свисали почти до земли гроздья граненых плодов темно-коричневого цвета.

Разрезав один из плодов, осторожно его лизнул, на вкус мякоть была маслянистая и чуть горьковатая. Помня о возможности отравления, есть плоды не стал, помазал мякотью кожу на запястье, если через полчаса не покраснеет, скорее всего, плоды не ядовитые. Пройдя дальше по берегу увидел в гуще деревьев небольшой холм. Когда взобрался на него, в яме, оставшейся от упавшего дерева, нашел глину зеленовато-коричневого цвета, положил в сумку кусок на пробу.

К берегу пошел другой тропой, наткнулся на большой валун странной формы, в трещинах камень был черного цвета и блестел. Стукнул по краю трещины топором, подобрав отскочивший осколок, узнал неоднократно виденное на фотографиях вулканическое стекло, под названием — обсидиан. Осколок положил в сумку.

Шлепали на почтовом судне, носившем гордое имя «Эос» вдоль берегов четыре дня. Честно сказать раньше я представлял подобные суда как нечто скоростное, юркое и маленькое. Этот же, как бы его помягче назвать: «утюг» с вместительным трюмом, двигался со скоростью пешехода. Несмотря на то, что море было спокойным, болтало его так, что мне, несмотря на крепкий желудок, пару раз пришлось повисеть над бортом.

«Интересно, кому пришло в голову назвать его именем богини утренней зари?» — подумал я.

Капитана Джабари я об этом конечно спрашивать не стал, всем известно, что ругать корабль в присутствии его капитана, лучший способ с ним поссориться. Капитан весь путь травил мне разные байки. Я его хорошо понимаю, однообразие неоднократно пройденного пути, вокруг одни знакомые лица. Умереть можно от скуки. А тут свеженький пассажир! Я же слушал даже откровенную чушь с повышенным вниманием. В каждой байке есть доля правды. Если отбросить все преувеличения, то капитан оказался просто кладезем информации. Оказывается Руис не просто пограничное поселение, он еще является дежурной целью альбионцев.

— Дежурная цель, это как? — спросил я, с немалым таким удивлением.

— Этот термин я сам придумал! — ответил Джабари. — Дело обстоит так, что ближайший к Руису альбионский город Парма, находится от него примерно в неделе пути. Вице-королю Альбиона периодически попадает вожжа под хвост. Он требует от своих подчиненных всячески вредить соседям. А так как мягкостью нрава он прямо скажем, не отличается, возражать ему никто не смеет.

Новый день начался так себе. Поглядев на хмурые лица окружающих, разрешил перенести подъем на два часа. Хотя сам если честно, очень сильно хотел спать, все же день вчера выдался непростой, принялся изображать из себя товарища Сталина, который, как известно по легенде никогда не спал.

Что бы взбодрится, сам себя назначил в наряд по кухне и в караул. Солдат бывших в наряде отправил спать. Благо дрова были припасены еще вчера. Кашевар, сообразивший, что от зевающего помощника мало проку, напоил меня вином с какими-то бодрящими травками. Весь сон с меня как рукой сняло. Мысленно сделал в уме пометку, нужно узнать, что это за травки, чувствую, пить мне их придется часто.

Вдвоем с кашеваром наполнили водой котлы и разожгли огонь. Потом под его чутким руководством я принялся чистить разнообразные овощи, из которых узнал один только лук. Мясо кашевар мне не доверил, сказал, что солонина требует к себе особого отношения, легко испортить кулеш. Смотря на то, что он с ней делал, в это легко было поверить. Промывал ее в трех водах, натирал специями, в общем, только с бубном вокруг нее не плясал.

Закончил с овощами, и так как больше моя помощь была не нужна, прихватил ружье и отправился на обход территории лагеря. Все было в порядке, личный состав спал и сладко похрапывал.

Услышал в кустах выше по течению странные звуки, вроде бы в таких случаях по уставу положено вызывать старшего караула. Но так как старше меня никого не было, решил посмотреть сам, в чем там дело. Осторожно выглянул из кустов, увидел, что на берегу реки в воде, плещутся какие-то животные. Было их голов десять-двенадцать. Эти морские свинки-переростки, были размером с поросенка, они мирно паслись и на меня не обращали никакого внимания.

Проснулся под крики команд. Никак не мог понять: «Где я?». Дико болела голова, череп буквально раскалывался изнутри. Увидел на тумбочке рядом с кроватью кувшин, жадно попил из него. Вода мне немного помогла. Однако мысли оставались отрывочными. В глазах стояла какая-то муть. Сколько в таком состоянии находился не знаю. Через какое-то время мне стало немного легче.

В глазах прояснилось, и я увидел, что нахожусь внутри избушки форта. Я лежал на кровати полностью раздетый. Мои немудреные пожитки были развешаны по стенам и разложены по полкам. Снова напившись, решил с кровати не вставать, так как при любой попытке подняться, комната начинала кружиться перед глазами.

Примерно через два часа в комнату заглянул Гамилькар, увидев, что я пришел в сознание он обрадовался:

— Господин алькад наконец-то! Мы уже думали, что придется принимать переселенцев без вас!

— Сколько я был без сознания?

Перед началом высадки переселенцев подумал, что неплохо бы привести свою внешность в порядок, если парадную одежду мне вычистили, пока я валялся в бессознательном состоянии, то недельная щетина и неопрятная прическа меня явно не красили. В качестве помощника был привлечен Гиарб, который критически оглядел меня.

— Воды нагреем, отмоем, стричься будем?

— Делай что хочешь, лишь бы люди меня не пугались.

Гиарб понятливо покивал и умчался в сторону кухни. Я же расположился на маленькой скамейке у своей избушки. Слабость еще не прошла, хотя я чувствовал себя на много лучше. Глядя на суетящихся во дворе форта солдат, которые затаскивали на стены картечницы, я понял, что десятник выполняет мое распоряжение. Ко мне подошел Гамилькар. Он был одет в парадную одежду, какое-то подобие мундира, в котором я раньше его никогда не видел.

— Ну и как прошла встреча с интендантами флота? — спросил я.

Стоя перед сидящими и лежащими на земле переселенцами, я неторопливо рассматривал их. Вид у людей был ужасный. Они были одеты в отвратительное рубище, которое и на подстилку собаке не каждый хозяин бросит. Волосы буквально шевелятся от паразитов. У многих на руках и ногах были гноящиеся раны от кандалов. Лица такие, как будто они только что вылезли из могилы, землистые, с красными гноящимися глазами. Впрочем, они действительно вылезли из общей могилы. Братской могилы, в которой на их глазах умерло почти сто человек. Такое я раньше видел только в фильмах про фашистские концлагеря: пустые лица, пустые глаза, ребра детей которые можно пересчитать без всякого рентгена.

Внимание сразу привлекала группа мужчин пытавшимся отбить девчонку у моряков, внешним видом они не сильно отличались от остальных. Но вот глаза! Они смотрели на меня с упрямством и даже каким-то вызовом. Осмотревшись, я увидел, что девчонка сидит совсем в другой группе и жмется к взрослой женщине.

«Значит, она не является родственницей одного из них, — сделал вывод я. — Заступились за чужую? Смело! И раненого товарища не бросили, вон он лежит рядом с ними под присмотром какой-то девушки».

Решившись, я подошел к этой девушке и спросил:

— Как его рана? Выживет?