Своевольное воображение Су Туна создало образ Сун Лянь. Как Флобер о госпоже Бовари, этот китайский писатель мог бы сказать о себе: «Сун Лянь — это я».
Редко кто из сословия сочинителей так сведущ во всех уловках женской души, утаённых чувствах и мыслях, недосказанностях, изощрённой мстительности, скрытых неблаговидных действиях, словом, тёмных водах, в которых отражается Луна, властительница чувственных наслаждений, — как сведущ Су Тун.
В книге использованы картины китайской художницы Цзя Лу.
У Су Туна есть чему выучиться всякой женщине. Как глубоко готова я заглянуть в тёмные воды своей души? Сколь далеко осмелюсь зайти, чтобы смягчить томление своей плоти? Ведь я извечно выискиваю любовь, сулящую самозабвение, и падка на проявление мужской силы, дарующей мне самопознание.
Кэролайн Лакофф, ам. профессор психологии
С появлением этой книги слабому полу следует остеречься старых приёмов обольщения.
Паскаль Дивуар, фр. визажист
Остается только сожалеть, что прелестная Сун Лянь въехала в усадьбу своего господина Вратами Лунного Света: чего ещё ожидать от ночного светила, как не смятенных снов, исподволь подготавливающих умопомрачение.
Николай Амаев
1
Четвёртой госпоже Сун Лянь было девятнадцать, когда она попала в дом семьи Чэнь. Уже вечерело, и четверо деревенских парней-носильщиков внесли её паланкин через задние ворота западного флигеля. Служанки в это время стирали у колодца старые шерстяные вещи и видели, как паланкин бесшумно проскользнул в Ворота Лунного Света и как из него вышла студенточка в белой кофте и чёрной юбке. Сначала решили было, что вернулась домой старшая барышня, которая училась в Бэйпине,
[1]
подошли встретить и тут же поняли, что нет, не она это, а валившаяся с ног от усталости незнакомка с лицом, запорошенным дорожной пылью. В тот год волосы у Сун Лянь были коротко острижены до ушей и прихвачены голубой атласной лентой. Округлое лицо отливало бледностью, хотя никакой косметикой она не пользовалась. Выйдя из паланкина на лужайку, она остановилась и стала растерянно оглядываться по сторонам; рядом с чёрной юбкой стоял плетёный чемоданчик. Под неярким осенним солнцем Сун Лянь казалась тоненькой и тщедушной, от неё так и веяло книжной учёностью. Она подняла руку утереть пот с лица, и служанки обратили внимание, что она делает это платком, а не рукавом: их эта мелочь глубоко поразила.
Сун Лянь подошла к колодцу и обратилась к стиравшей Янь Эр:
2
В углу садика рос куст глицинии, и всё лето его усыпали цветы. Из окна Сун Лянь было видно, как дрожат на осеннем ветру лепестки, похожие на клочья пурпурной ваты, и как день ото дня их становится всё меньше. Под кустом она разглядела колодец, а ещё каменный столик и скамью. В этот тихий и безмятежный уголок никто не заглядывал, и мощёная дорожка заросла бурьяном. Пролетела бабочка, где-то в глубине куста зазвенела цикада. Сун Лянь вспомнила, как год назад в это время сидела под таким же кустом в университете и читала книгу, и всё это было уже как во сне. Она неторопливо подошла, подобрав подол, чтобы не собирать на него мошек, волоча по бурьяну, так же неспешно раздвинула ветви глицинии. На столе и на скамье толстым слоем лежала пыль. Подойдя к самому колодцу и перегнувшись через покрытую мхом каменную стенку, Сун Лянь заглянула в него. На поверхности чёрной с синеватым отливом воды плавала опавшая прошлогодняя листва, её собственное отражение бликами расходилось по воде, а громкое поначалу дыхание становилось всё слабее, словно умирая. Налетел порыв ветра, юбка захлопала, как крылья летящей птицы, и в это время Сун Лянь ощутила лёгкое прикосновение чего-то твёрдого и холодного, как камень. Она бросилась прочь от колодца, всё время ускоряя шаг, и перевела дух лишь под крытой галереей южного флигеля. Обернувшись на осыпанный пурпуром куст глицинии, она увидела, как с него в один миг осыпались сразу три соцветия, причём так внезапно, что это показалось весьма странным.
В комнате её поджидала Чжо Юнь. Взглянув на Сун Лянь, она сразу заметила её болезненный вид и, поднявшись навстречу, обняла за талию:
— Что с тобой?
— Со мной? — повторила Сун Лянь, словно очнувшись. — Ничего, прогуливалась на свежем воздухе.
— Цвет лица у тебя больно нехороший, — заметила Чжо Юнь.
