Английский автор (John Whitehead, A. L. A., This Solemn Mockery, Arlington Books, London) знакомит читателей с наиболее яркими загадками, подделками, розыгрышами в истории литературы, с судьбами знаменитых мистификаторов. Среди них — Томас Чаттертон и Джеймс Макферсон, Уильям Генри Айрленд, подделавший пьесу Шекспира, и майор Байрон, мнимый сын лорда Байрона… Касается Уайтхед и легенды об авторстве пьес Шекспира, и многих других, менее известных у нас сюжетов. Книга иллюстрирована.
Е.Ю. Гениева. ДЕРЗОСТНЫЙ ОБМАН
Странное чувство испытываешь в церкви св. Троицы в Стратфорде-на-Эйвоне, где похоронен Шекспир. И не только из-за близости к могиле величайшего из великих. Читаешь строки эпитафии, выбитые по его просьбе на могильном камне… В них — и мольба о вечной памяти, и боязнь, что вдруг кто-то вздумает потревожить его покой. Начинаешь теряться в догадках, смущавших не одно поколение шекспироведов. Не придуманы ли эти слова, чтобы скрыть какую-то тайну? Может быть, не такой уж это праздный и нелепый вопрос: а существовал ли в действительности драматург Уильям Шекспир?
Что и говорить — пробелов, неясностей, поразительных совпадений в жизни Шекспира немало. Его пьесы поражают философской глубиной, блеском эрудиции, игрой интеллекта. Они рисуют образ человека отменно начитанного, обладавшего прекрасной филологической памятью, удивительно тонко чувствующего. А ведь Шекспир, как мы знаем из его довольно скупой и сбивчивой биографии, был сыном стратфордского перчаточника и уж никак не мог похвастаться образованием. Младший современник Шекспира, драматург Бен Джонсон писал, что Шекспир «мало знал латынь и еще меньше греческий». Однако в его произведениях немало ссылок на древних. История жизни Шекспира сама толкает к сомнениям: родился и умер в один и тот же день — 23 апреля; его почерк известен только по нескольким подписям на деловых бумагах; лицо — по малодостоверным портретам. И в его творчестве загадка громоздится на загадку. Одна из самых хитроумных: кто же была «смуглая леди» сонетов Шекспира? Сколько раз исследователи торжественно объявляли, что ответ найден, но каждый раз, как нарочно, находились веские возражения и кандидатура вновь отклонялась по литературным, историческим или социальным соображениям.
Претендентов на роль автора «Гамлета», «Макбета», «Зимней сказки» было немало. Среди них — писатели, политики, лорды, сама Елизавета I. Надо сказать, их ряды не слишком оскудели и по сей день. В числе наиболее именитых — блистательные современники Шекспира: драматург, неутомимый путешественник, один из самых отчаянных людей своего времени Кристофер Марло, биография которого пестрит «белыми пятнами»; философ, видный политический деятель Фрэнсис Бэкон.
Этот извечный вопрос дал название одной из глав книги Джона Уайтхеда: «Шекспир, Бэкон, Марло — кто же?» Может показаться странным, что классическая литературоведческая проблема вошла в книгу об истории мистификации. Но ведь если бы поверить всерьез, что Шекспир — лишь маска, это была бы самая величайшая мистификация в литературе всех времен и народов.
Великий спор о Шекспире в XX веке занимает не только исследователей-филологов. Покинув академические пределы, он вошел в плоть литературы нашего века. Начало этому, вероятно, положил Джеймс Джойс в самом своем известном и самом спорном романе «Улисс», где впервые история и быт оказались столь плотно соединены с мифом. Одна из глав в черновом варианте по аналогии с Гомером называлась «Сцилла и Харибда». Здесь Джойс подробно, проявив недюжинную эрудицию, изложил суть шекспировской загадки. Четкого ответа на вопрос, существовал Шекспир или нет, Джойс, впрочем, не дает. Его Шекспир — символ творца, точнее, творческого начала, которому по самой природе его тесно в любой теории.
ВВЕДЕНИЕ
На протяжении сотен лет подделки были способом добывания денег, завоевания известности и признания; они верно служили любителям розыгрышей. Существовало много разновидностей подделок, из которых, пожалуй, наибольшую популярность получила подделка денег, особенно банкнот. Довольно скоро в этой сфере был достигнут подлинный артистизм и удивительная точность: гравировка досок для печатания настолько тонка, что малейшая ошибка гравера может оказаться роковой.
Другой популярной и, возможно, самой выгодной областью создания подделок является искусство. Да и сами подделки превратились в искусство, когда примерно около ста лет назад художники стали копировать работы известных мастеров, по преимуществу уже умерших. Опыт показывает, что зачастую художники могли заработать значительно больше денег, копируя чужие работы, чем продавая свои собственные. Их собственные полотна были не хуже, если не лучше старинных, но не могли завоевать такого обширного рынка либо претендовать на столь же высокую цену. Великолепный пример подобных подделок — работы ван Меехерена, который писал картины в стиле Вермеера, используя материалы и приемы, характерные для Вермеера и его современников. Ван Меехерен достиг высот мастерства в своих произведениях; к тому же он нашел способ «старения» картин, настолько эффективный, что подделку можно было обнаружить только после тщательного исследования экспертами.
Удивительно: в наше время работы ван Меехерена очень ценятся и стоят почти так же дорого, как и полотна Вермеера, служившие копиисту. Ван Меехерен нажил себе состояние, прежде чем его обман был окончательно раскрыт. Это произошло в 1945 году, когда ван Меехерена привлекли к суду за сотрудничество с германскими оккупационными властями в Голландии, а именно — за продажу немцам картин, которые являются национальным достоянием.
Ван Меехерену удалось даже продать одну из картин Герману Герингу. Чтобы оправдаться, он признался суду, что подделывал картины, — но этим лишь навлек на себя другие неприятности: его судили за подделки.
Суд признал его виновным и приговорил всего к одному году тюремного заключения условно, но, к несчастью, подсудимый скончался через 19 дней после вынесения приговора.