Третий роман из популярной в Норвегии детективной серии об инспекторе Валманне выходит на русском языке. В тихом городке Хамаре курьер из цветочного магазина обнаруживает в прихожей красивого особняка изуродованный труп женщины. На подозрении у следствия двое — бывший муж и любовник, и оба имеют алиби на вечер убийства. Нити расследования приводят Валманна к нераскрытому делу о пропавшей пять лет назад женщине… Кнут Фалдбаккен — известный норвежский писатель, перу которого принадлежат свыше 20 романов, пьесы, новеллы. Многие из его вещей экранизированы. В «Тексте» выходили его романы «Ночной мороз» и «За гранью».
Пролог
Наружная дверь скрипнула. Она вся сжалась в комок.
Слышно, как он входит в коридор, снимает ботинки и ставит их на место на полку под вешалкой, вешает куртку и сует ноги в шлепанцы. Он делает все медленнее обычного и более обстоятельно, как ей кажется. Она напрягается, чтобы не пропустить ни единого звука, ни одного сигнала, который мог бы намекнуть на то, что сегодня все идет не как всегда, не так, как он любит. Она слишком хорошо знает, что его медлительность — тревожный сигнал. На часах без четверти шесть, и время тоже имеет значение. Он пришел на час позже обычного. Видимо, что-то случилось, что-то неожиданное задержало его на работе. Ведь самая незначительная мелочь вызывает у него раздражение и выводит из равновесия. А может, что-то произошло по дороге. Женщина? Ведь он всегда так пунктуален, так любит порядок. Предсказуемость, привычный порядок жизни для него вроде Евангелия. Его может отвлечь красивая женщина или что-то еще, оказавшееся на пути.
А свое раздражение он всегда вымещает на ней.
Аккуратность — важная черта его личности — вошла и в ее жизнь. Вначале ей это нравилось: педантичный мужчина внушал доверие, чувство надежности. Но вскоре ей пришлось узнать, что с этой педантичностью шутки плохи. Сама она никогда не отличалась особой тщательностью и не была типичной домохозяйкой. Ее опыт общения с мужчинами до замужества был не очень-то богат и далеко не положителен. Она сразу же поняла, что к совместной жизни надо приспосабливаться. Компромиссы необходимы, даже если их становится слишком много и, возможно, даже если они выходят за разумные рамки. Постепенно ей пришлось разрабатывать стратегию поведения, маневрировать, уклоняться от ответов на вопросы и даже прибегать к слезам и лжи. Все это делалось, чтобы избежать репрессивных мер с его стороны. А когда ничего не помогало, оставалось последнее средство — съежиться и стать невидимкой. Совсем исчезнуть.
По краям красного мучного соуса образовалась корочка. Он попросил приготовить ему сегодня котлеты, добрые старые котлеты, какие обычно делала ему мама. Она далеко не мастак в этом деле, и вообще стряпня не относится к ее любимым занятиям. Она не обращает особого внимания на еду и готовку. Они и в этом не схожи. Он постоянно напоминает ей об этом и беспощаден в критике. А уж обед для него — святое дело. Ну как он не понимает, что ее работа в доме престарелых с регулярными дежурствами не дает возможности соблюдать строгий распорядок дня? А как он требователен к выбору блюд! Со своей стороны, она чувствует, что ему не нравятся ее ночные дежурства, но не хочет ничего менять. Он мог бы запретить ей работать, но оба они знают, что денег в обрез. Он работает преподавателем на полставки и получает немного. Кроме того, он утверждает, что у него есть особые расходы, не вдаваясь в подробности и не объясняя, какие именно. Она догадывалась, что он тратит деньги на женщин, но по этому поводу не слишком расстраивалась. Возможно, это несколько охлаждало его пыл.
Часть первая
1
Юнфинн Валманн не имел обыкновения ходить по злачным местам после работы, но сегодняшний вечер стал исключением. В их команде появился новый человек, которому надо было все показать, — в общем предстояло довольно скучное путешествие по пяти-шести более или менее приемлемым барам в центре Хамара. Новенький был следователем по уголовным делам и приехал из Тронхейма. Его звали Ульф Эрик Энг, и он казался крепким и симпатичным парнем. Однако же его усики долго не продержатся у нас в Хедмарке, подумал Валманн, которому нравились трёндеры,
[2]
несмотря на их пристрастие к тонкой полоске растительности над верхней губой. А кроме того, было совершенно очевидно, что полиция Хамара нуждается в подкреплении следователями. Ведь только в туристских брошюрах город и район вокруг него описывались как сонная, нетронутая идиллия, прекрасное место отдыха, неподвластное разрушительному влиянию времени и непримиримым конфликтам современного мира.
И вот они сидят вшестером за столиком в «Ирландском баре», самом «злачном» пабе в городе, — новичок Энг, опытный криминалист Бернт Нольде, Аксель Фейринг, сделавший за короткое время головокружительную карьеру от рядового полицейского до инспектора полиции, и Лейв Вик, также пришедший к ним сравнительно недавно. Он из тихой Южной Норвегии и работает в Хамаре уже почти два года. Ветерана Харалда Рюстена и самого Валманна взяли с собой «для приличия», как с усмешкой сказали молодые коллеги. Они пока еще не решили, куда пойдут потом. Пол-литровые кружки стояли уже пустые. Предстояло выбрать между «Библиотечным баром» в гостинице «Астория» или баром «Виктория» на Страндгата. В подвале гостиницы «Виктория» по четвергам проходили вечера караоке.
Валманн высказался за «Библиотечный бар», хотя сам с удовольствием остался бы на месте. Ему претила сама идея караоке. А потом было уже поздно, и он почувствовал, что с него достаточно. Он вообще-то не был любителем ночной жизни, но решил не портить компанию. У него выдался тоже в своем роде свободный вечер. Анита, с которой он жил, уехала в Лиллехаммер, где собиралась заночевать у подруги — она поддерживала с ней контакт со времени проведенной там годовой практики после окончания полицейской школы. Запланировали девичник — пойти вчетвером в ресторан, поесть и расслабиться. Отличная возможность, подумал Валманн со смешанными чувствами. Стояла последняя неделя ноября, сезон «рождественских вечеринок» в полном разгаре. Улицы в торговых центрах давно полны рождественских украшений. И после десяти часов там вряд ли встретишь трезвого человека.
В «Ирландском баре» также заметно ощущалось предрождественское настроение. Когда они поднимались из-за стола, их места поспешила занять компания, уже несколько подшофе.
— Ха, никак городские власти решили сделать кружок по городу?
2
В баре «Виктория» гремела музыка. В караоке был перерыв, и музыкальный комбайн включили на полную мощность. На тротуаре перед баром стояло несколько дам в вечерних нарядах, куривших и дрожавших от холода. Парни из полицейского управления Хамара вошли внутрь и присоединились к небольшой толпе у бара. Стоявший у входа охранник узнал их и сдержанно кивнул.
Нольде произнес что-то, но из-за шума Валманн не расслышал и наклонился к нему.
— Я только сказал, что в бабах здесь недостатка нет, — закричал криминалист, стараясь перекрыть музыку. Он окинул взглядом публику без особого энтузиазма. — Но они все почти в возрасте моей тетки.
— Не познакомишь ли меня со своей теткой? — крикнул в ответ Лейв Вик, пристально всматриваясь в окружающих.
— Мы обычно называем это место чердаком для подержанных вещей, — сообщил Валманн. — Здесь нет возрастного ценза.
3
Мужчина, сидевший в одиночестве за угловым столиком около входной двери, не отводил глаз от высокой блондинки-танцовщицы. Он сидел и крутил ножку бокала, на дне которого лежала засушенная оливка, пронзенная розоватой пятисантиметровой шпажкой для канапе. Он поразмышлял некоторое время, не заказать ли еще один сухой мартини, но не мог заставить себя пошевельнуться, боясь нарушить волшебство, рождаемое этой поразительной женщиной и ее гипнотизирующими движениями. На вид ему было лет тридцать, и он производил впечатление симпатичного молодого человека, довольно изящно и красиво одетого — по сравнению с большинством посетителей бара. Синий блейзер с белой рубашкой нечасто встречались в хамаровских пивнушках, а его джинсы не были потертыми на коленках и дизайнерски изношенными. Черные ботинки сверкали, будто их купили в тот же вечер. Густые, зачесанные назад темно-русые волосы с аккуратным пробором и ухоженная бородка, которую он постоянно теребил пальцами, придавали его внешности слегка старомодный оттенок. Хотя следящий за модой наблюдатель отметил бы, что это как раз и было последним писком. Слегка необычный вид молодого человека мог оказаться результатом тщательных стараний — но и легкой неуверенности, если его цель состояла в том, чтобы своей одеждой и своеобразным стилем вписаться в обстановку. А тот факт, что так поздно вечером он сидел и пил коктейль в этой типичной пивнушке, позволял предположить, что он был здесь чужим, проезжим бизнесменом, который пробудет в этой гостинице день-другой, не более.
На самом же деле Даг Эдланд был обитателем Хамара — таким же, как и все остальные, и в той же степени, в какой переселенца можно признать настоящим жителем маленького городка. Во всяком случае, он и жил здесь, и работал, имея, впрочем, пока еще лишь три пятых ставки, но через пару месяцев, когда он полностью поправится, его обещали взять на полную ставку. И он успел побывать в баре «Виктория» уже достаточное количество раз, чтобы выбрать себе любимое местечко, а именно угловой столик справа от входной двери. Место, откуда он имел отличный обзор всего помещения, сам оставаясь почти не замеченным. Четыре пластиковые шпажки для канапе пастельного цвета, лежавшие перед ним на столе, свидетельствовали о том, что он уже сидит тут довольно долго. Однако же Даг Эдланд не сделал ни единого поползновения приблизиться к дамам, принимавшим участие в караоке, и ни одного шага к танцполу. Зато он часто смотрел на входную дверь, разглядывая новых посетителей. Мобильник лежал перед ним, — видимо, он ждал сообщения или звонка. Одним словом, создавалось впечатление, что он ожидает кого-то.
Но тот, кого он ждал, очевидно, так и не появился.
Когда музыка прекратилась и изнуренная выступлением в огнях рампы блондинка рухнула, как падший ангел, на высокий табурет у стойки, Даг Эдланд оторвал от нее взгляд, подозвал официанта и заказал еще один мартини. Стрелки часов показывали половину двенадцатого. Он заметил небольшую группу мужчин в расцвете сил, покидавших бар. Даг Эдланд не знал никого из них, но обратил внимание, что, когда они исчезали в осенней мгле, многие проводили их взглядом и наперебой зашептались с соседями. Он услышал слово «полиция». Ну и что, подумал Даг Эдланд, никак не отреагировав. Он отметил лишь, что они так же тупо глазели на танцовщицу, как и он сам. Ну, ведь они тоже обычные мужики, заглянувшие в бар вечерком, и ведут себя как обычные мужики при виде красивой женщины. Он отметил это нехотя, как будто вдруг устыдился собственного неизъяснимого влечения. Меньше всего на свете ему хотелось выглядеть одним из толпы зевак, облизывавшихся на случайную блондинку. Ведь не за этим он сидел здесь и потягивал уже пятый коктейль.
Наоборот, Даг Эдланд ждал определенную женщину, которая вовсе не была блондинкой. Но она не пришла. Теперь он это вдруг осознал. Он был разочарован, даже более чем разочарован. Она ведь была уверена, что ей удастся прийти. Очевидно, случилось что-то непредвиденное. Но ведь она могла прислать сообщение, подумал он и попытался сдержать беспокойство, переходившее в раздражение. Его пальцы играли с мобильником. В конце концов, можно просто набрать ее номер и спросить, что случилось, хотя она и просила не звонить. Он знал, что такая ситуация могла возникнуть, что у нее будут трудности. Бывший муж все время подстерегал ее.
4
Старший инспектор Юнфинн Валманн проснулся в пятницу утром в двадцать минут девятого и понял, что проспал. Будильник валялся на полу. Видимо, он свалил его, когда отключал звонок. Он ничего этого не помнил. Валманн не привык просыпаться с похмелья. После того как они покинули бар в гостинице «Виктория», последовало еще несколько стаканчиков. Сидя на честерфилдских стульях «Библиотечного бара», коллеги по полиции попробовали одну из любимых марок виски Бернта Нольде. Ульф Эрик Энг оживился и назвал виски «простым шотландским самогоном», и это непочтительное выражение поддерживало беседу вплоть до закрытия бара. Когда задребезжал мобильник, Валманн был уверен в том, что кто-то с работы интересуется, куда это, черт возьми, он запропастился.
Но это звонила Анита из Лиллехаммера, чтобы сказать, что она соскучилась по нему, что на этот раз все не так, как раньше, когда ей так нравилось ходить в ресторан со старыми подружками. А кроме того, предрождественское настроение было там еще хуже, чем дома, в Хамаре, — злополучная смесь пьяных студентов, жителей столицы, желающих провести Рождество на даче в лесу, настроенных в духе национального романтизма и посему облачившихся в национальные рубахи и кожаные штаны, и жителей Гюдбрандсдалена в шарфах от Берберри.
Он пробормотал в ответ, что тоже соскучился (это было настолько правдой, что он тотчас же почувствовал легкое напряжение чуть ниже экватора), но проспал и опаздывает на работу.
— А-га, ты развлекался вечером в городе! — воскликнула Анита, смеясь, как будто она была в восторге от этого факта.
Однако Валманн совсем не разделял этой восторженности. Он как-то сник, как будто вдруг испугался, что она почувствует по телефону его дыхание. По какой-то причине воспоминание о прошлом вечере напрочь стерло все нейтральные темы, на которые он мог бы поболтать с ней несколько минут. Перед глазами возник эпизод в коридоре у туалетов в баре «Виктория», где пьяная женщина пристала к нему, лапая его между ног, а он не смог подавить в себе внезапное грубое желание. Бодрый и ласковый голос Аниты не улучшал ситуацию.
5
— Да-а, старичкам нелегко приходится.
— Ты мог бы позвонить, и мы бы прислали за тобой патрульную машину.
Как на зло, Фейринг и Вик стояли на крыльце и курили, когда Валманн подъехал на такси. На их лицах не было никаких следов вчерашних приключений. Их шутки и усмешки были скорее добродушными, нежели саркастическими, и все же остроты коллег ранили его уставшие с похмелья нервы. Он был явно не в форме. Напиться в баре больше уже не было его коронным номером, но он был почти уверен, что без труда обошел бы своих молодых коллег в пробежке на десять километров. Особенно Вика, самого молодого среди них, имевшего дряблую мускулатуру и, похоже, не старавшегося сохранить форму. Зато он вчера вечером сильно преуспел, отпуская комментарии в адрес дам.
— Ну как, ребята, ничего вам не перепало вчера вечером?
Реплика попала не в бровь, а в глаз. Вик, холостяк из Рисёра, давно мечтавший изменить именно этот свой статус, выдвинул вперед нижнюю губу:
