Художники

И. ВОРОНИН, А. АКИШИН

Не все помнят теперь, что жанр, в котором Клод Фаррер написал свои, снова теперь популярные у нас романы о флибустьерах («Тома-Ягненок» и «Рыцарь свободного моря»), что жанр приключений — далеко не «главный» в творчестве этого французского писателя. Еще до революции в России увидели свет его произведения, в которых картины и характеры Востока, впервые в европейской литературе, были организованы так «сюжетно», столь талантливо разработанной интригой. После, в двадцатые годы, вышло у нас (и было повторено) собрание его сочинений, отдельные их издания появились даже в разных переводах. (И как же быстро этакая масса книг Фаррера исчезла из наших библиотек!)

Поэтому, когда (в конце 50-х гг.) опять поднялся в Европе «интерес к Фарреру» (интерес этот в Европе волнами), напечатать его романы собрались и в одном из московских издательств. Как вдруг вышла в свет наша «История французской литературы». А в ней — о том, что почти все написанное К. Фаррером (как и несколькими другими французскими писателями) является «литературой империалистической реакции» и что даже К. Фаррер «с еще большим цинизмом утверждает в своих колониальных романах принципы неравенства рас». Несколько более интеллигентно — «бездуховной изобразительностью» — охарактеризовали творчество Фаррера на одном из семинаров по иностранной литературе, прошедших тогда по случаю выхода в свет этого многотомного академического издания.

…Что ж, один из персонажей Фаррера, офицер «экспедиционных войск», рассказывает, как он усмирял в Африке «бунтующее племя». С превосходством неглупого, а главное же здесь — «белого человека» — рассказывает о том, как обидел бы он красивейшую из этого племени женщину, если бы ее господином стал не он сам, а один из его солдат… Но, вопрос, больший ли гнев у читателя вызвал бы этот офицер, если бы прямо он был назван «расистом»? Конечно, читатель с таким комментарием согласился бы, но, прежде всего, — мысленно и, значит, не так уж сердцем… Именно к такому выводу пришел Фаррер как художник после «одобрения общественностью» его романа «Цивилизованные» (1905 г.). Романа — удостоенного Гонкуровской премии, но единственно в котором позволены «слова от автора»: «Колонии служат последним прибежищем для всех преступников и для тех, кто потерял свое место в обществе… Те, кто не умели пахать во Франции, делают это в Индокитае за счет рабски дешевого труда туземцев, те, кто отдают здесь указания мандаринам, у себя на родине недоучились, и многие из тех, кто здесь судит и выносит приговоры, в Европе судились бы и были осуждены».

Но и «мысленно» со всем этим согласиться — значит ли для читателя мыслить самому? И вот уже в следующих романах Фаррера такое «отсутствие автора», как, например, в приведенном здесь рассказе колониального офицера… Да, вот он, европеец XIX века, рассказывает сам, как пришел в глубь Африки, — и нет у него даже мысли о том, что местные племена могут здесь впредь жить без ведома просвещенной Европы, а, главное, безо всякой для нее пользы. Выясняется из его рассказа, что воевать с туземцами надо по их же собственным законам войны, когда уничтожаются все мужчины побежденного племени. И так буднично прост офицер в этом своем убеждении, что вдруг видишь по ходу его рассказа его самого — едва ли не тем размалеванным вождем-победителем, перед которым, опять же в согласии с давними здесь законами, склонилась красивейшая женщина побежденного племени… Ему, мнящему себя «представителем цивилизации», и в голову не приходит, что это склонилась перед рабовладельцем рабыня. Но что он, как мужчина, возобладал над местными представителями своего пола лишь с помощью технического (пушечного) прогресса этой цивилизации.

Или… «в связи с бездуховной изобразительностью Фаррера» — его роман «Дом вечно живых» (1913). В этот, затерявшийся среди отрогов Альп «дом», один за другим (совсем, как потом оказывается, не случайно) попадают герои романа, любовники, в здоровье которых, душевном и физическом, заранее удостоверились живущие здесь аристократы… Титулованные, а, главное, — «старинные»: старшему из них, наследнику известного исторического чародея — графа Сен-Жермена — уже сто семьдесят пять лет! Повествование о вампиризме (ученые признают его — хотя пока и не в таких масштабах — «энергобиологической подпиткой одного существа за счет другого») захватывает тем более, что здесь не просто литературная игра с читателем, не детектив, а изобразительность подлинная, со всеми реалиями человеческого бытия и мышления. Не в этом разговоре жалеть одних персонажей романа (их любовная страсть, по наблюдениям «старцев», увенчана рогами другого, «законно» любящего человека) и негодовать против других (тех, кто сами избрали себя в судьи — и живут вечно за счет виновных прежде всего… в своей молодости). И мало утешения, что, собственно, за пределами Богом данных им жизней эти «судьи-аристократы» мертвы — духовно. Но здесь опять — теперь вот и при чтении этого романа — задаешься вопросом… Чем, однако, могут обернуться для человека победы его знаний и его разума над природой? Созданные «по образу Божию» — не теряем ли человеческий образ?.. Собственно — чьими «подобиями» в будущем можем мы оказаться? Ведь вот, оказывается, что «выведение» генетически нового человека возможно уже «научно», лабораторным путем… «Очищенного», по мысли своих создателей, от плохой наследственности (а также — как улыбаются друг другу эти лукавые авгуры — и от своего, при зачатии, «первородного греха»).