Москва златоглавая почти не изменилась. Разве что больше стало стеклянных пирамид, октаэдров, конусов, цилиндров и прочих причудливых сооружений в пересечении с поверхностями невероятной кривизны и асимметрии. С тех пор, как люди отказались от завоевания космоса, все невысказанную тоску по необычному и непознанному перенесли сюда, на землю, покрывая ее диковинными космоградами, какими выдумывали их в старину художники–фантасты.

Святослав пристроился в самый хвост череды авиапассажиров–торопыг, спешивших пройти таможенный контроль. В своей лагерной робе с флюоресцирующими полосами и с сумкой для инструментов через плечо он вполне мог сойти за технического работника аэропорта, но с условием, если будет держаться в сторонке от остальных пассажиров. Спецовка на нем была просто дрянь, но ни штопок ни дыр на ней не было. Чистенькая, хоть и застиранная. Никто из блюстителей порядка не придерется за оскорбление эстетических вкусов общественности.

Таможенник, как только заметил его опознавательный знак на куртке — серп и молот, перечеркнутые крест–накрест, так сразу переменился в лице и поспешил нажать красную кнопку вызова силовой поддержки. Такой опознавательный знак обязаны носить все, кто запятнал свою совесть участием в давно разгромленном русском национально–освободительном движении за славянское единство. Клеймо это лепили на одежду для того, чтобы все люди доброй воли могли узнать, с кем они имеют дело.

— Отпустили подчистую? — процедил таможенник сквозь зубы.

— Все мои записи в личном деле перед вами на экране.

Охранник в районном отделении миграционной службы решительно загородил Святославу проход, но клеркесса в парандже издалека одернула его:

— Пропусти! По амнистии славики имеют условное право вернуться на место рождения после испытательного срока.

Все офисное пространство для удобства было разбито на зоны — «Америка» и тут же почему–то рядом «Латинская Америка», «Европа», «Магриб», «Экваториальная Африка» и так далее вплоть до «Океании». Святослава направили в зону «Экспатрианты», которая единственная из всех была свободна. Русские почему–то не торопились возвращаться в Россию после искупления национальной вины. Зато перед остальными кабинками толпились длинные очереди. Это показалось странным. Ведь нерусским иммигрантам автоматически, то есть почти мгновенно, выдают разрешение на временное пребывание в стране. Вины чиновников тут не было. Они работали добросовестно. Просто среди нерусских было слишком много желающих попасть в Россию.

— Святослав Славко? Я бы посоветовала вам сменить имя и фамилию, — строго сказал чиновница. Слова ее звучали под чадрой чуточку глуховато.

— Почему?