В Калининградскую область, на крайний запад Советского государства, на земли, отошедшие к нашей стране в результате победы над гитлеровской Германией в Великой Отечественной войне, прибыли переселенцы — колхозники Порховского района, Псковской области.

В одной из деревень новой советской области они столкнулись с пожилым человеком, меньше всего желавшим этой встречи. Спасаясь от нее, он и бежал сюда, в эти края, когда они еще были Восточной Пруссией — логовом фашистского зверя. Переселенцы узнали своего односельчанина, имя которого с первых дней войны и по сей час произносят на Псковщине с проклятиями, — Ивана Андреева. Они не замедлили задержать его и доставить в органы Государственной безопасности.

Перед следователем Зосимом Ивановичем Будиловым предстал матерый волк — сын мироеда-кулака и сам душой кулак. Когда до древних стен Пскова докатились орды оккупантов, Иван Андреев пошел к ним в услужение, стал полицаем в деревнях Порховского района.

Десятки километров терпеливо и настойчиво исходил следователь Будилов следами войны по псковской земле, изобличая преступника. Бродил он сквозь густые леса тайными партизанскими тропами. Шел дорогами и проселками, рядом с которыми то там, то здесь установлены строгие и скромные памятники. Под ними спят вечным сном солдаты и офицеры Советской Армии вместе с боевыми друзьями — партизанами Великой Отечественной войны. Ночевал Будилов в деревнях, где рассказы крестьян сплетают в одно неразрывное целое легенды и были о тех, кто сражался за Родину в тылу врага.

Один такой рассказ особенно его заинтересовал и стал впоследствии важным звеном в цепи улик следственного дела полицая.

Уже не один раз выходили трое юношей на улицы родного города, опустевшие, погруженные в темноту ночной воздушной тревоги. Над ними высоко-высоко, в бездонном черном небе, образуя фантастические арки, скрещивались лучи прожекторов. Свет их струился, и было похоже, что это вовсе не лучи, а реки протекают там, в высоте, отражая мерцающий блеск луны. Они то распадались на части, то сталкивались и вновь сливались, то вдруг застывали, как гигантские шпаги, встретившиеся в единоборстве.

Волна за волной накатывались громы орудий. Волны рождались все ближе и ближе. Можно было подумать, что пушки, стреляя, меняют позиции, быстро передвигаются с места на место. Это движение начиналось где-то далеко за городом, за морским простором, проходило через пригороды, гулко вливалось на центральные улицы и площади. Так с определенной очередностью вступали в действие пояса зенитной обороны Ленинграда.

Трое юношей с благодарностью и надеждой следили за лучами прожекторов. Они казались им заботливыми руками, которые прикрывали замерзший, голодный, осажденный врагом, но непреклонный город, старались отвести от него беду. Как было не вскрикнуть от радости, не возликовать всей душой, когда вражеский самолет силился и не мог вырваться из цепких лучей, а те, схватив его мертвой хваткой, вели по темному небосводу, держа под прицелом зениток. И вот уже вспыхивают вокруг бомбовоза разрывы снарядов. Один… Второй… Третий… Еще один, и — прямо в светлячок, пригвожденный прожекторами к черному куполу неба!

Но у юношей нет времени наблюдать за тем, что происходит на небе. Не для того вновь сегодня, в тревожную ночь, вышли на улицы Валентин Мальцев и его друзья, такие же, как и он, комсомольцы — вчерашние школьники.