Вот уже два часа мы втроем — Эд, Алан и я — сидели в тускло освещенной каюте тримарана и резались в покер. Погода продолжала портиться. Все время, пока мы шлепали картами, борта судна сотрясались от ударов волн; ванты гудели от штормовых порывов, койка подо мной ходила ходуном.

— Пожалуй, надо проверить якорь, — сказал Эд.

Рев ветра ворвался в кубрик, как только он приоткрыл люк. Я проводил Эда взглядом, когда он поднимался по трапу в своих тяжелых ботинках. От духоты у меня разболелась голова. И вообще я устал и проголодался. Алан с тревогой посмотрел на меня.

— Все в порядке, — успокоил я его и, натянув капюшон штормовки, направился вслед за Эдом.

Высунув голову наружу, я разглядел чернеющую поверхность воды и подковообразную гряду скал вдали. Тут же порыв ветра швырнул мне в лицо пригоршню дождя. На глаза навернулись слезы.

Наш «Браймон Твин Оттер» круто зашел на посадку в аэропорту Плимута, резко пробежал по бетонке мимо выстроившихся в ряд каких-то допотопных учебных самолетиков и подрулил к зданию вокзала. Аэропорт Плимута — совсем не то место, где вы можете рассчитывать на встречу с какими-нибудь важными персонами. Но как только человек в блейзере, поднявшийся из-за стойки бара за таможенным контролем, повернулся к нам, я узнал его клочковатую рыжую бороду и понял, что сегодняшний день стал исключением из правил.

— Привет, Эд! — воскликнул он. — Здорово, Джимми!

Мы вежливо поздоровались. Это был Алек Стронг, заместитель редактора «Яхтсмена». Все парни, серьезно занимающиеся парусами, считали за благо для себя по возможности не портить с ним отношения.

— До меня дошли кое-какие слухи. Рассказывайте, в чем дело, — произнес Алек, раскрывая блокнот в мягкой обложке и стараясь придать своему веснушчатому лицу озабоченное выражение.

— Мы стояли на якоре у Ардмора, — напряженно заговорил Эд. — Лопнул канат. Нас понесло на скалы. Пришлось прыгать за борт. Алан Бартон не доплыл до берега.