Он шел по улице. Обычный мужчина, в обычной одежде, самого обычного вида и нес самый обычный чемодан. Все было самым обычным, за одним исключением. Необычное лежало в чемодане. В его чемодане лежала смерть.

Но она была сокрыта и самый обычный человек шел по улице, не вызывая внимания прохожих своим необычным грузом.

Он много думал и в тоже время старался гнать все мысли, так как они могли и обязаны были ему помешать. Он слишком отделял себя от смерти, которая находилась в его руках и никак не отождествлял себя с ней, хотя принести ее в мир должен был именно он. И именно подобные мысли он гнал. Я отдельно. Смерть отдельно. Дело отдельно.

Дом выглядел именно так как на показанных изображениях. И в данный момент он являлся не просто человеческим жилищем. Он являлся чертой, переступив которую дороги назад не будет и все сольется в едином стремлении нести хаос и разрушение, нести смерть. Поэтому у этой черты мужчина стоял долго, почти минуту. Непозволительная халатность и не профессионализм. Для обычного человека просто встать и стоять на улице около дома неестественно и это привлекает внимание. Но он стоял почти бесконечно, наплевав на все правила и инструкции. Он стоял целую минуту.

Когда он перешагнул порог входной двери то совершенно точно ничего не чувствовал. Но подъем по лестнице стоил ему нескольких лет жизни, на крышу поднялся совершенно другой мужчина. Обычным его назвать было уже нельзя. И мертвая маска вместо лица, как апофеоз всех произошедших с ним по пути на верх изменений.

«Желание сделать мир лучше обернулось против людей. Желание исправить ситуацию породило еще большую проблему. Желание не замечать проблемы поставило человечество на грань. Желание оставаться на грани и не соскользнуть в бездну создало уродливый мир новых людей».

Илья выключил скучную книжку и посмотрел на учителя философии, который в очередной раз распалялся на свою любимую тему генных преобразований и моральности этого в отношении людей, особенно еще не родившихся. Сергей Михайлович всегда перегибал палку и начинал заводиться, стоило кому-то затронуть эту тему. Сам Илья не понимал точки зрения преподавателя, считая, что государство имеет право на подобные вмешательства, особенно если оно их оплачивает. Парнишка бы, например, не отказался от некоторых изменений, особенно в плане здоровья и физической подготовки. Спортивные показатели надо было продолжать улучшать, а резервов для этого его тело больше не имело и взять их было неоткуда. Родители не стали сильно вмешиваться в его гены и ограничились обычной правкой их наследственного кода. Сейчас Илья был вынужден расхлебывать все последствия этого недальновидного поступка.

Звонок ознаменовал собой конец занятия, а Сергей Михайлович этого даже не заметил и продолжал увлеченно доказывать всю аморальность практики внутриутробной генной инженерии. Но на него уже никто не обращал внимания.

— Белов! — в спину болезненно ткнули. — Где Новый Год встречать будешь?

— С родителями, — ответил Илья.

Стивен осмотрелся по сторонам.

А ничего так, чистенько, уютно. Даже стильно. Неброский минимализм. Правда, больше всего Стивену нравилось не помещение вокруг, а быть вновь молодым и чувствовать тело, ходить, говорить, да просто шевелить руками. Вот уж не думал, что умерев, он будет так доволен, и даже счастлив.

— Итак, Стивен Уильям Хокинг, дата смерти 14 марта 2018 года, — сидящий перед Стивеном мужчина открыл толстую папку и вчитался в ее первую страницу, — В целом неплохо, хотя и не без шероховатостей. К сожалению, не без них.

— Это Небесный Суд? — робко спросил Стивен, пробуя на слух свой давно забытый естественный голос.

— Он самый, — подтвердил суровый мужчина, который почему-то не имел ни бороды, ни рясы, ни длинных вьющихся волос, зато обладал развитой мускулатурой выдающегося спортсмена.

Корабль тонет, медленно погружаясь в воду… Вот оно как бывает… Откуда-то снизу время от времени раздаются скрежет и какие-то невнятные глухие удары… Электричество только что погасло, значит, уже затопило генераторную… Темно, хотя голубые аварийные фонари продолжают гореть, питаемые химической реакцией в герметично запаянных колбах. Света от них недостаточно, чтобы полностью рассеять мрак, но путь к следующему проходу по ним можно определять с уверенностью. Движение воды создаёт постоянный шум и вибрацию под ногами, на фоне которых бодрый стук ботинок по металлическому полу ещё сухого коридора и перекладинам лестницы, скрип тяжело открывающегося люка кажутся фантомными. Дверь громко ударила, вставая на место, лязгнул механический запор. Петри вновь побежал, а морская стихия захватывала всё новые полости судна там, внизу, в темноте, освещённой лишь голубыми огнями. Остановить это невозможно. Металлические перекрытия, коридоры, трюм, лестницы… вода уже везде… и поднимается выше. Мужчина притормозил, чтобы перевести дыхание и, прислонившись к стене, на миг прикрыл глаза. Где-то в центре этого хаоса — он, упрямо карабкающийся наверх моряк… и вот очередной коридор, медленно заполняющийся водой… Он её чувствовал — по запаху, шуму, влажности, что здесь царила… прохладе, взбирающейся по ногам… дышать всё трудней… Петри открыл глаза. Какого чёрта он здесь делает? Зачем остановился? Шевелись! Спасение там, за следующей дверью!

— Да… наверх… — сказал он сам себе вслух и, оторвавшись от стены, вновь двинулся по коридору, на этот раз — загребая воду ногами.

О чём можно было размышлять, стоя у стены и прожигая время, которого и так до безумия мало? Неужели не страшно? Но Петри мог думать сейчас лишь о том, что вырвался из плена разума, ведь он — единственный выживший из людей… Он пытался спастись от вездесущей воды, которая медленно, но уверенно заполняла пространство внутри корабля кубометр за кубометром, ярус за ярусом. Очередной люк, распахнувшийся со скрежетом, и вода, наступающая сзади на подошвы ботинок, с готовностью устремилась вслед за ним. Моряк приложил усилия, запирая за собой дверь. Полностью мокрый, но не замечающий этого, машинально двинулся вперёд. Пока добирался до следующей лестницы, в новом коридоре жидкой смерти стало по щиколотку. Петри преодолел ещё один ярус. Та же процедура с открытием и закрытием люка. Эти действия давали ему время. И надежду. Мужчина хотел верить, что оттуда, снизу больше никто не выберется. Да, он боялся, но вовсе не стихии, и это был разумный и вполне объяснимый страх. Потому что если выберется кто-то ещё… снова включится контроль над его действиями, сознанием, а наружу вырвется нечто, управлявшее экипажем до взрыва, потрясшего корабль… В мыслях Петри пронеслись часы и дни его псевдожизни — существования под контролем неведомого разума. Он знал планы этого неземного создания, именующего себя «исходным ЛА», и хотел вырваться на воздух, спасти себя и свой мир, который не подозревал об угрозе…

Мужчина карабкался вверх, прилагая нечеловеческие усилия, он бежал не только от поднимающейся воды, которая вскорости затопит корабль, он бежал, прежде всего, от того непонятного, что осталось внизу, от мысли, что существо, чем бы оно ни было, раньше находилось также и в нём, но теперь оно пропало. Контроля больше нет. Следовательно, он — Петри Хамес — единственный, кто спасся. Да, теперь он свободен от силы, что все эти дни не давала передохнуть, заставляя разрабатывать план за планом, которые по-прежнему горели в его памяти. Петри помнил каждую деталь — сроки, действия… цель. Всё было просчитано до мелочей. Человечество рано или поздно вольётся в тщательно отстраиваемую на Земле «структуру истинного ЛА» — чуждый для людей термин, обозначавший сложную живую сеть, в которой будет развиваться оно — нечто, зовущее себя «исходным ЛА». Человек был выбран в качестве носителя как самый распространённый разумный вид на планете, живущий во всех климатических зонах. Космическому гостю это понравилось, люди станут для него идеальной средой… Петри знал слишком много и желал как можно быстрее передать эту информацию хоть кому-нибудь, чтобы оттянуть время, когда на Земле воцарится отличный от человеческого порядок. Он надеялся, что сюда не придут другие, подобные тому существу, что контролировало разумы членов экипажа. Моряк желал подняться наверх и предупредить людей о грядущем. Он представлял себе планы захвата, понимал, как легко происходит «цепное строительство», «активация структуры ЛА» и другие этапы подготовки органики к использованию в качестве «среды обитания». Петри знал, что в обычных условиях рядовому человеку трудно избежать прямого физического контакта… и будь существо всё ещё здесь, в его голове, носителю структуры ЛА не позволили бы вот так запросто подниматься вверх и думать о спасении человечества, карабкаться по лестницам, чтобы всё рассказать людям. Мужчина надеялся на это, верил в то, что он чист, молился всем известным богам, чтобы они помогли ему сейчас, потому что предупредить остальное человечество — самая важная и теперь единственная его задача. Последние метры отделяли его от свежего морского воздуха, над кораблём царила шумная ночь. Открыв дверь люка, мужчина позволил ветру ударить себя в грудь и лицо острыми иглами брызг. Волны хозяйничали на палубе. Освещения — никакого, полнейшая тьма. Наедине со стихией. Петри не был готов ощутить раскинувшийся во все стороны безбрежный чёрный мир. За спиной по-прежнему слышался тихий скрежет, иногда — глухие удары, но ветер был настолько сильным, что мужчина сразу забыл обо всём. Бортов корабля не видно, он стоял один на один перед морской стихией. Волны неистово накатывались, и тучи брызг били прямо в лицо… Хорошо, что сейчас лето, июль, подумалось моряку, вода не так холодна…

Он знал, где находится, и отлично представлял себе все детали карты. Поблизости — ни острова, ни материка, ни клочка суши, и корабль их забрался так далеко от торговых путей, что ждать появления здесь другого судна — бесполезная трата времени и сил. Никто не заметит плывущего по волнам человека. На сотни километров вокруг расстилалось только бушующее море, тёмное, без дождя и вспышек молний, чуждое и пугающее. Ему никогда не добраться до суши, мужчина осознал это только сейчас… и в одно мгновение смирился со своей судьбой. Он стоял на палубе и за минуту до того, как исчезнуть в морской пучине, ощутил всплывающее из глубин сознания контролировавшее его существо, против которого Петри пытался бороться. «Исходное ЛА» взглянуло на мир глазами своего носителя. Нет, он не боролся, противостоять такому невозможно, просто его господин всё это время понимал, что единственного оставшегося в живых моряка ему не спасти, как он ни гнал его по лестницам и переходам, через лабиринты корабля, заполненные водой помещения — это была напрасная надежда. Даже идея свободы не помогла — человека остановила морская стихия. Они оба понимали, что выхода нет. Носитель погибнет, как и другие — захлебнётся морской водой и умрёт…

«Виаманта» забарахлила ещё на старте. Я сидел в своём пассажирском кресле позади нанятого мной капитана судна Антея Брайда, когда тот, проклиная местный ремонтный сервис, всё же поднял наш маленький кораблик над космопортом Джанги. Несмотря на горящие красным огоньки на одном из экранов, мы взлетели и пронеслись через атмосферу планеты…

— До станции дотянем, а там… придётся снова заняться ремонтом, — посетовал мужчина. — Работы было всего на час, но ваши рукожопые… — снова выругался он. — Ладно, бог с ними… Пойдём, Рэмиваль… или как там тебя… покажу здесь всё, — и он стал выбираться из своего кресла, протиснувшись мимо меня. — Давай-давай, вставай.

Я в растерянности уставился на пульт управления впереди и опустевшее кресло пилота.

— Ты что — первый раз в космосе, парень? — удивился Брайд. — Корабль ведёт искусственный интеллект. Моё дело — задать координаты.

Я взглянул на владельца судна — он говорил на полном серьёзе. Пришлось кивнуть и подняться. Капитан повёл меня по узкому коридору мимо одинаковых дверей…