Письма Алданова к Буниным являются исключительно ценным материалом не только для исследователей творчества обоих писателей, но и для литературоведов, которые будут изучать жизнь русских литераторов за рубежом.

Письма М. А. Алданова написаны живо и интересно, в них виден не только автор, но и личность адресата. Как живые, встают по прочтении этих нескольких сотен писем: Марк Александрович Алданов

—

прекрасно образованный, умный, сдержанный, и горячий, остро чувствующий, резко на всё реагирующий Иван Алексеевич Бунин.

37 лет дружбы связывали этих столь различных по характеру людей. Алданов преклонялся перед талантом Ивана Алексеевича, помогал ему в устройстве практических дел, а Бунин поощрял его литературную деятельность и отвечал дружбой.

Если первые письма Алданова еще сравнительно сдержанны, то понемногу они становятся теплее и задушевнее, хотя, надо сказать, что с Верой Николаевной Буниной он, видимо, всегда чувствовал себя свободнее и проще, чем с Иваном Алексеевичем. Меняется и часто шутливый в первые годы тон писем, всё больше места уделяется житейским заботам. Письма раскрывают тяжелую эмигрантскую жизнь с постоянной тревогой за будущее. Наконец, письма Алданова военного и послевоенного времени уже почти исключительно посвящены стараниям помочь в материальном отношении замученному болезнями и живущему в нужде Бунину. Тут письма принимают иногда даже несколько покровительственный тон.

В письмах Алданова много внимания уделено литературной эмиграции и ее жизни. Бунин, живя подолгу на юге, бывал часто отрезан от парижской литературной среды, тогда как Алданов постоянно был тесно связан с русскими политическими и литературными центрами.

В августе 1921 года М. А. Алданов по делам поехал в Берлин. Там он начал сотрудничать в эмигрантской газете "Голос России". И вскоре обосновался в Берлине. Но жизнь в Берлине его удручала.

После эмигрантской жизни в Париже Алданову трудно было привыкнуть к Берлину, где царила известная сумятица — некоторые эмигрантские писатели, став сменовеховцами, уезжали в Россию, а приезжавшие из России советские писатели становились эмигрантами. Алданов тяжело переживал переход в противный лагерь некоторых бывших друзей, особенно Алексея Николаевича Толстого.

О своих Берлинских впечатлениях Алданов рассказывает Буниным в письмах от 17.04.22 и 01.06.22:

"...Берлином я недоволен во всех отношениях, кроме валютного", — пишет он 17.04.22. — "Настроения здесь в русской колонии отвратительные. Я почти никого не вижу, — правда, всех видел на панихиде по Набокове. Первые мои впечатления от Берлина следующие: 1) на вокзале подошел ко мне безрукий инвалид с железным крестом и попросил милостыню, — я никогда бы не поверил, что такие вещи могут происходить в Германии, 2) в первый же день, т. е. 3 недели тому назад я зашел к Толстому, застал у него поэта-большевика Кусикова... и узнал, что А. Ник. перешел в "Накануне"

{1}

. Я кратко ему сказал, что в наших глазах (т. е. в глазах парижан, от Вас до Керенского) он — конченный человек, и ушел. Была при этом и Нат. Вас.

{2}

, к-ая защищала А. Ник. и его "новые политические взгляды", но, кажется, она очень расстроена. Сам Ал. Ник. говорил ерунду в довольно вызывающем тоне. Он на днях в газете "Накануне" описал в ироническом тоне, как "приехавший из Парижа писатель" (т. е. я) приходил к нему и бежал от него, услышав об его участии в "Накануне", без шляпы и трости, — так был этим потрясен. Разумеется, всё это его фантазия. Вы понимаете, как сильно могли меня потрясти какие бы то ни было политические идеи Алексея Николаевича; ему, разумеется, очень хочется придать своему переходу к большевикам характер сенсационного, потрясающего исторического события. Мне более менее понятны и мотивы его литературной слащевщины: он собирается съездить в Россию и там, за полным отсутствием конкуренции, выставить свою кандидатуру на звание "первого русского писателя, который сердцем почувствовал и осмыслил происшедшее" и т. д. как полагается. Вы (И. А.) были совершенно правы в оценке личности Алексея Николаевича...

...Работаю здесь очень мало, большую часть дня читаю. На вечере у И. В. Гессена познакомился с Андреем Белым и со стариком В. И. Немировичем-Данченко, к-ый только что приехал из России. Жизнь здесь раза в 4 дешевле, чем в Париже..."