Испокон веков сила Света противостоит силе Тьмы. И пока пять ангелов — апостолов Тьмы — находятся в заточении, куда поместил их Творец, победа будет на стороне Света. Но падшие ангелы не сидят сложа руки в своей темнице: из века в век они пытаются вырваться на свободу, вселиться в чужую плоть и завладеть миром... Во время вояжа по заповедным местам доброй старой Англии пятеро молодых лондонцев попадают на территорию древнего замка и случайно находят там таинственную пятиугольную комнату с пятью отпечатками рук в камне. Если бы они только знали, что принесет им эта находка!
Пролог
1308 год, Йоркшир
В морозном воздухе собора серебрилась струйка пара, который, вместе со словами молитвы, исходил из уст брата Эдвина. Холод от каменных плит пробирал до костей, и кожа его покрылась пупырышками, как у ощипанного цыпленка. Обычно умиротворяющий ритм речитатива заставлял его забывать о невзгодах зимы и старости... Но не теперь.
Эдвин сбросил с головы серый капюшон и в неверном свете свечей устремил взор на соседний придел. На стенах висели гобелены, изображающие вручение Моисею десяти заповедей. Выцветшие от времени фигуры явственно напоминали Эдвину его самого.
На алтаре не было ни украшений, ни церковных ликов. Кипа свитков громоздилась на одном его конце, другой же занимали с полдюжины книг в кожаных переплетах, сложенных аккуратной стопкой. Поначалу возможность изучать манускрипты представлялась даром небес; они обещали раскрыть тайное древнее знание, которое манило и пленяло. Но время наложило на эти дары тяжелую длань ограничений, и пленительное обещание потускнело. На смену ему пришли тьма и разочарование.
Эдвин отвернулся от алтаря и, насколько мог, распрямил застывшую согбенную спину. Еще одну, последнюю, ношу осталось сбросить с усталых плеч — и придет отдохновение.
Тифэрэт
УКРАШЕНИЕ
ДЖЕЙМС
Стены Хэрроугейтского магистратского суда были окрашены в бежевые и коричневые тона. Ковер был грязно-серым, а окна явно давно не мыли. Сотрудники магистрата сливались с этой безрадостной обстановкой; скромно одетые люди разбирали ходатайства, демонстрируя откровенную незаинтересованность как в причинах, так и в последствиях своих деяний.
Что они знают о жизни? Ничего, подумал Джеймс.
Единственным лицом, не лишенным признаков жизненной энергии, был председательствующий. Судья-магистрат Твэйт был румяным лысеющим человеком с густой бородой. Джеймс был слегка разочарован тем, что судья одет в костюм с галстуком, а не в мантию и парик, как ему представлялось. С нарастающим трепетом он смотрел, как Твэйт вынес суровый приговор студенту, пойманному на торговле травкой в университетском студенческом городке, а потом присудил максимальный срок какому-то хулигану из Ист-Энда, взятому за квартирную кражу.
— А что, отпускать с вынесением предупреждения уже не принято? — тихо спросил Джеймс. Он уже успел забыть имя защитника, назначенного ему судом. Этот тип все равно усердно его игнорировал.
— Вы насмотрелись телепередач, мистер Стиплтон, — ответил защитник. Он не счел нужным посмотреть Джеймсу в глаза, предпочтя вместо этого снять несуществующую пушинку с рукава своего костюма. — Терпение общественности в отношении преступников-рецидивистов истощилось, и судья-магистрат Твэйт как раз из нового поколения законников, считающих толерантность излишней роскошью.
ЭШВИН
Сквозь единственное окно в офисе Эшвина Патела открывался вид на закопченную кирпичную стену, утыканную ржавыми водосточными трубами. По оконному стеклу бежали струйки дождя, но им было не размыть слой песка и сажи, скопившийся на его поверхности за годы.
Эшвин отвернулся от удручающего зрелища и бросил взор сквозь стеклянную перегородку, отделяющую его офис от большого зала с открытой планировкой. Несколько человек болтали группками или, ссутулившись, таращились в экраны компьютеров в своих клетушках, их присутствие там выдавал только мерцающий свет.
Как он ненавидел это место!
Было половина четвертого. Судебное слушание Джеймса уж точно должно было закончиться. Он позвонил Элиз на мобильный.
— Алло? — Ее голос, как всегда, звучал жизнерадостно, но ему это только напомнило о его дурном настроении.
МОРГАН
Табличка на дверях офиса Морган гласила: «Офис дипломных исследований, факультет психологии». Пышный титул для мрачной комнатушки чуть больше пресловутой кладовки для швабр.
Морган отперла дверь и толкнула ее плечом, искусно удерживая папку с результатами тестов в одной руке и пальто с зонтом — в другой. Дверь ударилась о картотечный шкаф, как ударялась всегда. Морган протиснулась в наполовину открытую дверь и опустила папку с рассыпающимися листами на свой стол. Крючок для пальто с внутренней стороны двери давно отломился, поэтому ей пришлось положить пальто на коробку со старыми экзаменационными работами.
Единственное окно в ее офисе заложили кирпичом десятки лет назад, и источником освещения служила лампочка без абажура, зато покрытая таким толстым слоем пыли, что даже компьютерный монитор давал больше света.
Морган напомнила себе в сотый раз, что это место — только стартовая площадка. Как только она закончит диссертацию, то займется корпоративной психологией в одной из крупнейших фирм. Пять, может быть, семь лет опыта работы и она сможет открыть собственную практику. Два или три года на нарабатывание собственной клиентской базы — тогда она сможет оглянуться на этот этап своего прошлого с улыбкой.
Стук в дверь прервал ее размышления.
ЭЛИЗ
Элиз и Эшвин убирали с обеденного стола, а Морган и Эрик расположились на диване. Элиз и Эшвину принадлежала половина двухэтажного дома с отдельным входом — маловато места для отдельной столовой, но достаточно для такой гостиной, в которой им вчетвером было не тесно.
— Тебе еще с чем-то помочь? — спросил Эшвин. Он стянул свои длинные, до плеч, волосы в хвост и явно не старался приодеться для гостей — на нем были не новые вельветовые брюки и темно-зеленый свитер.
— Нет, спасибо, — ответила Элиз. — Я просто загружу все это в посудомойку. Иди развлекай гостей.
— Их чаще надо разнимать, — фыркнул Эшвин.
Он скрылся в глубине коридора, пока Элиз дожидалась, когда закипит чайник. Когда кофе был готов, она собрала поднос и пошла в гостиную. Эрик и Морган сидели вместе на диване, сильно смахивая на преподавателя и студентку. В вельветовых брюках и твидовом пиджаке Эрик выглядел лет на двадцать старше, тогда как Морган была в джинсах, черной водолазке и своих любимых сапожках.
ДЖЕЙМС
В баре было многолюдно. Не то чтобы яблоку негде упасть, но достаточно, чтобы, пролагая себе путь сквозь толпу с подносом, уставленным кружками, Джеймс иногда приговаривал: «Извини, друг». Закопченные балки нависали низко над головой, и Джеймс не раз под них подныривал, чтобы не удариться. Горькое пиво, которое варили здесь, в Йоркшире, густое, со сливочным вкусом, не выплескивалось через край кружки, как водянистое пиво южных графств. Нетрудно было привыкнуть к этому местечку, где все было чуть более честно и чуть менее пресно.
— Вот и я. Три пинты лучшего горького пива «Скиптон армс» для друзей, — сказал Джеймс. Он передал две кружки Эрику и Эшвину. — И две полупинты для дам. — Элиз приняла свою полупинту с улыбкой, а Морган — с гримасой.
— За прежние времена и лучшее будущее! — сказал Джеймс.
Остальные четверо присоединились к тосту и отпили кто сколько. Джеймс, как обычно, последним опустил свою кружку.
Эти выходные за городом явились для него полной неожиданностью. Много месяцев они не собирались все вместе, поэтому он онемел от удивления, увидев их всех в минивэне, взятом ими напрокат. Они выехали по M1 через Кембридж, а после свернули на А1 к северу. Эрик хотел распланировать их маршрут, но Морган переспорила его, указывая повороты и направление наобум. Так они и оказались в Скиптоне, городке к северо-западу от Лидса, на границе Йоркширской равнины.