Доналд Бартелми (1931-1989) — американский писатель, один из столпов литературного постмодернизма XX века, мастер малой прозы. Автор 4 романов, около 20 сборников рассказов, очерков, пародий. Лауреат десятка престижных литературных премий, его романы — целые этапы американской литературы. «Мертвый отец» (1975) — как раз такой легендарный роман, о странствии смутно определяемой сущности, символа отцовства, которую на тросах волокут за собой через страну венедов некие его дети, к некой цели, которая становится ясна лишь в самом конце. Ткань повествования — сплошные анекдоты, истории, диалоги и аллегории, юмор и словесная игра. Это один из влиятельнейших романов американского абсурда, могучая метафора отношений между родителями и детьми, богами и людьми: здесь что угодно значит много чего. Книга осчастливит и любителей городить символические огороды, и поклонников затейливого ядовитого юмора, и фанатов Беккета, Ионеско и пр.
Глоток свободы за миллион долларов
Для Марион
Голова Мертвого Отца. Главное в том, что у него глаза открыты. Пялясь в небо. Глаза двузначной синевы, с нотами пачки сигарет «Житан». Голова не шевелится. Пялится десятилетьями. Чело благородно, Боже правый, каково ж еще? Широко и благородно. И безмятежно, разумеется, он мертв, каково ж еще, если не безмятежно? От кончика его тонко очерченного носа с изящными ноздрями до земли высота пять с половиной метров, значение получено триангуляцией. Волосы седы, но седы молодо. Густые, почти по плечо, любоваться волосами можно долго, многие и любуются, по воскресеньям или другим праздникам, либо в те бутербродные мгновенья, какими аккуратно проложены толстоватые ломти работы. Линия челюсти выгодно сравнивается со скальным образованием. Внушительна, груба, все вот это. Громадная челюсть содержит в себе тридцать два зуба, двадцать восемь — белизны типовой сантехники и четыре пожелтели, последнее — следствие пристрастия к табаку, по легенде, этот бежевый квартет обнаруживается посередине нижней челюсти. Отец не совершенен, слава Богу. Пухлые красные губы растянуты в легком оскале, легком, однако не вовсе неприятном оскале, обнажая что-то из салата со скумбрией, застрявшее меж двух пожелтелых зубов. Мы считаем, что это салат со скумбрией. Судя по виду, салат со скумбрией. В сагах это салат со скумбрией.
Мертвый, но по-прежнему с нами, по-прежнему с нами, но мертвый.
Никто и не упомнит, когда его тут не было, у нас в городе, в позе спящего беспокойным сном, вся огромная ширь его простирается от авеню Поммар
[1]
до бульвара Солод. Общая длина 3200 локтей. Наполовину погребен в земле, наполовину нет. За работой непрестанно день и ночь, в любой час на общее благо. Он руководит гусарами. Руководит подъемом, паденьем и трепетом рынка. Руководит тем, что думает Томас, что всегда Томас думал, что вообще будет думать Томас, с исключениями. Говорят, левая нога, полностью механическая, — административный центр его действий, работает непрестанно день и ночь, в любой час на общее благо. В левой ноге, в неожиданных складках иль нишах, мы отыскиваем нужное. Услуги для исповеди, кабинки со скользящими дверьми, люди заметно свободней исповедуются Мертвому Отцу, нежели любому священнику, разумеется! он же мертв. Исповеди записываются на пленку, кодируются, пересочиняются, инсценируются и затем появляются в городских театрах, новый полнометражный фильм каждую пятницу: Можно узнать чьи-нибудь собственные мгновенья, иногда.
Правая стопа покоится на авеню Поммар и нага, за исключением титановой стальной ленты вокруг лодыжки, она присоединена титановыми стальными цепями к мертвым (МЕРТВЫЙ № 1 — бревно, бетонный блок и т. д., погребенный в земле в качестве якоря) в количестве восьми штук, утопленных в зелени Садов. В стопе ничего необычного нет, вот только она семи метров высотой. Правое колено не очень интересно, и никто никогда не пытался взорвать его, дань здравомыслию граждан. От колена до бедренного сустава (авеню Белфаст) все самое обычное. Мы встречаем, к примеру, rectus femoris
1
Одиннадцать часов утра. Солнце в небе занимаючись своими делами.
Люди устают, сказала Джули. Может, дашь им прерваться.
Томас подал знак «перерыв», махнув рукой по направлению вниз.
Люди рассыпались по обочине. Трос на дороге ослабши.
Эта грандиозная экспедиция, сказал Мертвый Отец, этот вальс по неведомому паркету, эта маленькая братия братьев...
