— Merci, шатал! — Грациозным движением Микаэла приняла из рук матери чашечку дымящегося кофе. — Он переезжает сюда? Что это значит? Ты, наверное, что-то не так поняла в письме?

Лизетт Дюпре укоризненно посмотрела на дочь.

— Уверяю тебя, малышка, я сказала именно то, что написано. Хью Ланкастер выражается совершенно ясно: он намерен перебраться в Новый Орлеан сразу же, как только уладит свои дела в Натчезе. Собственно, вот оно, письмо. Взгляни сама.

Осторожно, будто опасаясь, что протянутая бумага может укусить, Микаэла Дюпре взяла письмо, пробежала глазами несколько строк и тяжело вздохнула.

— Да, — уныло признала она, — он действительно переезжает сюда.

Резко стянув перчатки, Жан не глядя бросил их на буфет.

— Он, оказывается, только сегодня утром сошел с прибывшей из Натчеза баржи, о чем и не замедлил сообщить мне со своей надменной улыбкой. Но это еще не все, черт побери его бесстыжие глаза! Он сказал, что приехал не просто с обычным визитом, а намерен обосноваться здесь!

Метнув свою высокую шляпу на ближайший стул, дядя нервным движением провел пальцами по буйным черным волосам.

— Моn Dieu! Теперь мы никогда не избавимся от него. Вечно будет торчать за спиной, будто дух смерти, задавать свои бесконечные вопросы и настаивать на ответах, которых я не знаю! Честное слово, я начинаю завидовать Рено и Кристофу, не дожившим до этого черного дня!

— Он уже здесь? — спросила Микаэла, у которой неожиданно перехватило дыхание. — Но maman получила от него письмо совсем недавно. И он писал, что приедет в Новый Орлеан только через несколько месяцев. Как же он мог оказаться здесь сегодня?