– Прощай, школа! Свобода! Эге-ге-ге! – так ликовали новоиспеченные выпускники, выскакивая из солидного учебного заведения, оставляя позади последний звонок, экзамены и все неприятности, связанные с уроками, домашними заданиями, порой плохими отметками и родительскими собраниями.

Они бежали навстречу своим мечтам, торопились стать взрослыми, самостоятельными.

– Пацаны, а здорово-то как! Вот представьте, с завтрашнего дня уже не надо ходить в школу, никогда, ни-ког-да! А-а-а! Какое счастье! – бурно проявлял эмоции Максим, широко жестикулируя, смеясь, тормоша попеременно то одного приятеля, то другого.

– Мы выпускники-и! – громко завопил Максим, подняв обе руки вверх, посмотрел в небо, глубоко вздохнул, а потом запрыгал, закружился, хохоча, как это делали его младшие брат и сестра, когда чему-нибудь радовались.

– Макс, да угомонись, мы уже взрослые мужики! – улыбаясь, проговорил Димка, самый спокойный и сдержанный из троицы друзей.

Просыпаться Максу не хотелось, вернее, он проснулся, но лежал с закрытыми глазами. Голова еще мутная после сна, беспокойного и странного. Вставать тоже не было желания. Только непривычные звуки где-то раздавались. Что бы это могло быть? Обычно по утрам его будили малыши. Но сейчас их не слышно, только эти звуки – будто кто-то вдалеке шлепает ладошкой по воде. Макс открыл глаза – над ним высилось синее небо с редкими светлыми облачками. Прислушался – звуки приближались, становились четче. Спохватился, сел. Действительно, шлепали по воде, но не ладошкой. С высокого берега Максиму было хорошо видно, как по водной глади текущей внизу реки неслась ладья, мерно взмахивая веслами, с каждым гребком приближаясь к берегу…

– Ну, и приснится же! – потряс головой Макс. – И меньше пить надо датское пиво, – подытожил паренек.

Снова лег, закрыл глаза, шевелиться совсем не хотелось.

Но звуки становились все громче, ближе, реальней. Уже послышались приближающиеся мужские голоса, смех, неясная пока речь. Максим нехотя начал напрягать слух, чтобы понять, о чем говорят мужчины, но ни одного слова он разобрать не смог, как ни старался. Так же он пытался увидеть котика или машинку, которых рисовали когда-то его младшие брат и сестра. Не получалось, поэтому их рисунки назывались каляка-маляка. Вот теперь и услышанные слова – непонятные, незнакомые – напомнили то название.

Очнулся же Макс окончательно от болезненного пинка в ногу. Разомкнул тяжелые веки, посмотрел вправо-влево и застыл: то ли от испуга, то ли от удивления. Только теперь он осознал, что лежит не в своей постели, а на траве. Над ним склонился крупный бородатый мужчина в набедренной кожаной повязке, стянутой широким ремнем, и с какой-то долей растерянности рассматривал мальчишку. Заметив его движение, здоровяк осклабился, сверкнув рядом белых крепких зубов. Густая рыжая шевелюра опускалась ниже плеч, борода закрывала крепкую шею до ключиц, мускулистое тело было еще покрыто капельками пота после гребли и быстрой ходьбы.