Джорская Империя — на грани распада. Венценосный правитель слаб и беспомощен. Его приближенные плетут интриги и заговоры… Приграничье вновь и вновь страдает от вражеских набегов… И тогда наступает время явиться Избранному. Спасителю своего народа. Величайшему из великих воинов. Но избранный этот, предсказанный пророчеством, — всего лишь кузнец из глухой деревушки, сам еще пока не подозревающий, как удастся ему в одиночку противостоять бессчетным врагам…
I
Путник вошел в Кингсхольм в третий и последний день Праздника Летнего Солнцестояния. Торжества проходили повсюду в королевстве, но гораздо скромнее, а здесь, в столице Джорска, люди упивались весельем почти до безумия. Им было чему радоваться: под мудрым правлением короля Олафура жители Кингсхольма провели еще один год в мире и процветании. Лишь самые упрямые и сварливые старики пытались омрачить праздник, бурча, что не так давно покой и довольство царили во всем королевстве. Теперь же едва не каждый месяц из дальних уголков Джорска в Кингсхольм доходили вести о невзгодах — побитом урожае, разбое и грабежах, ужасных болезнях. Впрочем, столицу эти напасти пока не тронули, а потому особого значения дурным новостям не придавалось.
На первый взгляд в путнике тоже не было ничего примечательного — скорее всего какой-нибудь фермер или торговец пришел в Кингсхольм, чтобы повеселиться на большом празднике. Однако чужак не смешивался с толпами; людской поток обтекал его, будто не смея коснуться.
Девлин Стоунхенд разглядывал ликующих горожан, испытывая одновременно досаду и тревогу. При других обстоятельствах он подождал бы окончания праздника где-нибудь в окрестностях столицы, но сейчас у него не было выхода. Без гроша в кармане он не получит ни комнаты на постоялом дворе, ни тарелки супа в таверне. Уже два дня Девлин не ел, и теперь перед ним стоял выбор — либо просить подаяние, либо отправляться в королевский дворец и встретить там то, что уготовила для него судьба.
Обходя компанию хмельных гуляк, Девлин невольно подумал, насколько по-иному принято проводить праздники на его родине, в Дункейре, где любого чужестранца приняли бы со всем радушием и гостеприимством. Долгие недели в пути научили Девлина не ждать такого же теплого приема со стороны джорскианцев.
К предместьям Кингсхольма Девлин подошел в полдень, хотя точно определить, где начинается город, было трудно — разбросанные в полях фермы постепенно уступили место селениям с небольшими мастерскими и лавками, которые незаметно слились с окраинами города. Лишь обнаружив, что дорога заметно расширилась и его окружают толпы народа, Девлин понял, что добрался до столицы.
II
Капитан Драккен пришла за ним в полдень.
— Ты не ушел? — спросила она, и на ее грубоватом лице отразилось искреннее удивление.
— Я говорил, что не уйду.
— Точно, говорил. Вчера ты не назвал своего имени.
— Девлин. Девлин Стоунхенд.
