— Ставлю на черное, — лениво говорит Прайс, — как обычно.

— Тогда я вынужден поставить на красное, — откликается Виктор, — из уважения к складывающимся традициям.

— На семьдесят семь! — улыбаясь Дитриху, говорит Лиз. — А вы, Дитрих?

— Я — пас.

— Ну, Дитрих, не стройте из себя паиньку, — миролюбиво ворчит толстый Макс. — Не отрывайтесь от коллектива! Берите пример с меня: на красное, на тринадцать и на… скажем… сорок девять.

Сырой промозглый туман заползает змеей за воротник и ползет дольше вниз по позвоночнику. Прайс поеживается и осторожно рукавом плаща смахивает водяные капли с блестящего черного ствола. Автомат приятно оттягивает плечо и внушает уверенность. А что особенно приятно — молчит. Спутник же Прайса, суетливый, мелкий и невыносимо нудный, молчания просто боится.

— Нет, правда, не то чтобы он сильно мешал… Вы понимаете меня? А так, в общем… Просто его время прошло… Он вроде, как балласт, а от балласта, рано или поздно, жизнь вынуждает избавляться. Вы понимаете меня?

Прайс понимает и от этого ему скучно вдвойне.

— Я думаю, что и для него это будет лучший выход… Вы понимаете меня? Только боюсь, он этого не понимает. И даже более того, он, по моему, начал что-то подозревать. А может… Вы понимаете меня?

— Это он? — негромко спрашивает Прайс, но прежде чем успевает выслушать ответ, видит короткие яростные вспышки…