Длинноногий и худой Валька Чижов, не смотря на то, что шёл, торопился, был занят разными своими тинейджерскими мыслями, важными и часто удивительными, расслышал всё же с правой стороны от себя чьё-то еле слышное тонкое, писклявое мяуканье. Мимо уже прошёл, но тревожный сигнал, угасая, пробился сквозь мрачные Валькины размышления: что сегодня делать, чем опять заняться, и вообще. Он ещё шёл туда, куда и должен был идти, к Серёге, к другу, брату, но скорость механически сбавил, и голову на звук повернул, а глаза уже сами собой отыскивали бедное животное. Что именно котёнок попал в беду, маленький, пушистый, беззащитный, Валька понял сразу, безальтернативно: а кто же ещё, не корова же, правильно? Где же она там, в мусорке, может поместиться, отмахиваясь от глупой мысли, скептически хмыкнул Валька, даже головой крутанул, и придёт же такое в голову…

Почему именно корова ему на ум пришла, Валька уточнять для себя не стал: пришла и пришла. На то она и голова, чтобы мыслями и образами ворочать. Считай, главный в жизни предмет. И она, голова, ещё ни разу его, кстати, не подводила. Ноги — да, не успевал порой убежать, и руки тоже — не могли красиво отмахаться, но интуиция, например, как свисток на чайнике, всегда на стрёме была. Это Валька твёрдо уже знал. Иной раз голова вместе с интуицией кричали ему — не надо, Валя, не ходи, или не пей, а он с пацанами шёл, или пил, или… жалел потом. Не при всех, конечно, жалел, а сам с собой. Долбил его потом, гадство, внутренний голос, как дрель по бетону (в его доме, каждый вечер и все выходные кто-то с упорством шахтёра непременно дырявил стены и дырявил). Короче, именно она — интуиция, сейчас его и остановила, не ноги.

Валька огляделся.

Призывный звук доносился точно из мусорки. Из этой, коллективной свалки отходов от бытовой жизнедеятельности человека. Вернее жильцов. Неприглядный вид контейнеров, особенно, порой, запахи, могли рассказать, инопланетянам, например, о многом, если не о главном. К счастью, в Валькиной жизни их не наблюдалось, пришельцев этих, даже и не предвиделась встреча, на жизнь он смотрел своими глазами, земными. А они у него большие, порой огромные, но красивые. Когда серо-зелёные, больше серые, холодные значит. Когда и наоборот, солнечной зелёной лужайкой светятся. Но чаще ироничные, естественно любопытные и жутко избирательные. Иногда он видел всё и всех, причём насквозь, как рентгенолог, он так считал, в других случаях события и целые явления пропускал мимо «головы», как тот невод с дырками с расчётом только на авианосец. И вообще, глобальные вопросы переустройства общества, как и его развитие, Валентина не интересовали совершенно, личных проблем хватало, остальное было пофиг. К тому же, мусор домашний — если уж про контейнер, он не выносил, а если когда и приходилось, по причине глубокого презрения пакет бросал издалека, как заправский баскетболист. В других случаях, дальней стороной этот тёмный квадрат жизни обходил, потому что — проза, русская действительность.

И ещё. Особо сердобольным Валька себя не считал, нет. Запросто мог когда в воробья камнем запустить, когда в кошку, когда в ворону, а мог и защитить живность, — по разному. То метким стрелком себя видел, то яростным защитником всего малого и слабого, включая природу. Сейчас остановился быть может потому, что рано ещё было, утро же, охотничьи инстинкты в Валентине Чижове ещё не проснулись, сделал несколько шагов задним ходом, — иногда он себе казался большой и тяжёлой машиной, ледоколом, например, — потом всё же развернулся, кренясь, как самолёт в воздухе при развороте, и уже обычной походкой, неторопливой и независимой, в раскачку, как все пацаны его возраста и те, что старше, пошёл на посадку. «Убавив обороты двигателей лайнера, и выпустив шасси», кривя в остром любопытстве и брезгливости лицо, Валька осторожно приблизился к мусорным бакам, вытянул шею.

Ситуацию разрулил Серый. Скорее не разрулил, а запутал. С ног на голову поставил.

С трудом проснулся — едва его Валька растолкал, — разошлись по домам поздно, девочек-девушек своих заполночь прогуливали. Но Валька привык рано вставать, позднее встанешь — себе дороже, мать обязательно к чему-нибудь придерётся: где вчера был, почему поздно вернулся, когда пользу домой приносить будешь, — это она в смысле работы, или потребует пол помыть, либо мусор вынести, либо чего ещё. Валька научился избегать вопросов. Мудро и однозначно. Будильник поставит на шесть утра, только тот дрыньзнет, Валька прыг с кровати, ноги в штаны, сверху майку с коротким рукавом, на ноги кроссовки, и… «Я на зарядку, ма», — торопливо буркнет, быстренько закрывая за собой дверь. Мать и не успевала остановить. Так и сегодня, как всегда, не считая телефона, конечно. А как его не считать, если «мыльница» в руке, и вот она.

Серёга, разглядывая, вертит мобильник в руке, спросонья щурит глаза. Не верит.

— Где взял? Отобрал? Это статья, брат!

— Ты чего, Серый, какая статья, я его нашёл!!

Макдоналдс на плешке искать не пришлось, — кто не знает? Он там был один. Другие, на окраинах, не в счёт, да и бывали друзья в нём не раз… По полной программе отрывались: и биги бургеры, и чики, и мороженое, и пирожки, и все виды прохладительных, за исключением кофе. Не пошёл кофе там, — не покатил! — ни «эспрессо», ни «капучино», ни… Не понравился ни Вальке, ни Серому. Да и разные кока-колы с фантой хлоркой подозрительно отдавали. Правда перед своими очередными «дивами» парни вида не показывали, щедро угощали. А девушки с удовольствием уничтожали сладости, улыбались, щебетали, поощрительно сверкали ухажёрам глазками, что и требовалось доказать. Но это поэзия.

О деле.

Без четверти девять Серёга первым вошёл в указанную «телефонным диспетчером» торговую точку. В тот самый Макдоналдс. Одет он был как всегда, только Валькину безрукавку для конспирации одел, и очки тёмные под козырьком бейсболки нацепил, чтоб знакомые не узнали. В пятнадцать-то лет у кого мало знакомых в своём районе? У всех множество. В такой ситуации без очков никак.

И правильно.

Не смотря на ранний час, в зале было довольно людно, и, естественно, шумно. Объяснялся феномен просто: летние каникулы, воскресенье… Девочкам печенье, а мальчишкам ду… нет, не дуракам, а дубакам — по-современному, — в Макдоналдсе сейчас и тусовались. В основном Валькины с Серёгой друзья и ровесники. Были и моложе, но груднички, конечно, с родителями. Или с бабушками-бабульками. Но они Вальку с Серёгой не «доставали», а вот другие… Одноклассники, или друзья-товарищи, с обрадовано-дурашливыми лицами беспардонно подлетали к Чижу и Пану, словно тебе в школе, но опешив отскакивали, разбиваясь словно льдины о неожиданную холодность и отстранённость айсбергов. Валька с Серёгой именно айсбергами для всех сейчас и были. Более того, могли и по шее кому дать, по их свирепым лицам в миг это видно было, или ниже спины «педалью» отпедалировать. Разнокалиберный молодой «народ» это усекал, даже не удивлялся — школа многому учит — второй раз старался на глаза не лезть.

Погода в Геленджике — это на юге, на Чёрном море, как и всегда в июле месяце, одна и та же — жаркая. В тени плюс сорок пять градусов по Цельсию, на солнце и того больше. Всё плавится, и асфальт, и крыши домов, и… тело, кажется, уж мозги точно. Только в море прекрасно. Правда за одним исключением: в воде тоже плюс двадцать пять… И полный штиль, и прямые солнечные лучи. Но отдыхающим это кажется раем. Хотя самое лучшее время для морских водных процедур, раннее утро. Солнце только-только глаз покажет, тогда и самое то. Вода нежно-прохладная, освежающая, чистая-пречистая, без водорослей и медуз; морской легкий ветерок, нагулявшись по морским просторам, дышит здоровьем и любовью… Живи, человек, и наслаждайся. Но, всё это — вкупе, можно прочувствовать только на выходе из бухты, либо ещё дальше.

Тучи налетевших со всех концов страны отдыхающих, мало вдаются в такого рода детали. Им достаточно морской воды в бухте — ласковой и солёной, солнца — жаркого и без туч на небе, какой-никакой еды, и крыши над головой на ночь. Всё. Развлечениями не манкируют, нет. Катаются на водных бананах, на скутерах, на парашюте на тросу за катером, фотографируются, беспрерывно пьют воду в киосках, едят мороженое, шашлыки, глазеют по сторонам, стоят в очереди в туалет… Хотя приезжающие, скептически замечает про себя Геннадий Михайлович, всякий раз разные, но ведут себя одинаково. Из года в год так. Из лета в лето…

На взгляд Геннадия Михалыча, он капитан яхты «Ольга», отдыхать люди не умеют. Хотя деньги за всё платят легко. Мелькнёт порой удивлённая мыслишка у капитана, откуда у народа столько денег, но он её тут же отгоняет, и пусть, лишь бы приезжали. И правда. В прошлом сезоне, например, почти в это же самое время, у него уже было тысяч сто семьдесят, чистыми. Рублей, естественно. Не считая затраченных на налоги, топливо для дизеля, и прочие личные покупки. Это — что-то! В данный момент, в это время — меньше. На много. То ли отдыхающих поубавилось, то ли солнце жарче, нет, скорее всего конкурентов в его деле прибавилось. Яхт не больше стало, но всякой плавающей посудины на воде крутится вроде больше… Это местные раскручиваются. Подрастающая молодёжь. Деньги делают. Раньше всем хватало. Сейчас нет, крутиться надо. Михалыч даже перестал даром катать, за натуру, в смысле. Ещё в прошлом году о-го-го как… в этом — нет. И боцман его — Витальич, донельзя загорелый, худой, жилистый мужичок с голым черепом, всегда в плавках — часто в воду залазить приходится — понимает обстоятельство, прибавку не просит.

— Эй, на яхте… — неожиданно перебивает клубок неспешных мыслей капитана чей-то громкий голос за бортом, сверху, издалека. — Есть кто-нибудь?

Геннадий Михалыч, он с боцманом в кубрике, неторопливо едят приготовленный боцманом завтрак. Время-то раннее… Кстати, и спят они всё лето здесь, на яхте. Не отходя от… работы. И правильно, мало ли какая блажь в головы отдыхающих ночью придёт, тариф будет как минимум двойной, а то и выше…

В ушах свистел горячий ветер, сильно пахло автомобильной гарью, но мокик легко догонял грузовик, увозивший Валькиного друга. К тому же Валька — что-то помня об аэродинамике, даже пригнулся, чтобы скорость увеличить.

— Видишь, уже 100 кэмэ, — победно прокричал спорщику хозяин мокика. — Ещё и больше может, вот.

— А обогнать грузовик слабо? — Подначил Валька видя, как они легко догнали машину. Теперь нужно было как-то вызволить Серёгу, друга, Серого.

— И обогнать можно и перегнать, вот… Смотри… — азартно бросил гонщик, и добавил газу.

Но обогнать практически и не пришлось. Впереди неожиданно загорелся красный свет светофора, все машины остановилась. Резко затормозил и грузовик. Мальчишка этого похоже не предполагал, едва рулём успел вильнуть, чтобы в неё не врезаться… но не Валька. Валька, не ожидая резкого манёвра, его качнуло, он смачно вмазался в бок грузовика. Припечатался и плечом, и боком, не считая левой руки, она сразу онемела. Мешком слетел с мокика, распластался на асфальте. И мокик, неожиданно освободившись от груза, тоже едва не перевернулся, ещё больше вильнул и заглох… Оп-па! Дорожное происшествие!