Наверно, это была самая умная и самая красивая собака в городе. Она водила по улице пожилого слепого человека. У человека на пиджаке были ордена, и Оля каждый раз, когда встречала его, думала, что слепым он стал, конечно, во время боя.

Человек и собака ходили по улице не торопясь. Собака чуть впереди — рыжий ирландский сеттер, шерсть его отливала темным золотым блеском. На спине у собаки были специальные ремни, и на правом — красный крест, чтобы все знали, что собака эта не простая, а вожатый, поводырь слепого.

У человека было крупное доброе лицо, он шел рядом с собакой, иногда что-то тихо ей приговаривая.

Собака подводила своего хозяина к булочной и спокойно сидела у крыльца, пока хозяин покупал батон и круглый хлеб. Потом она вела к другому магазину, где продавались крупы и колбаса, потом к газетному киоску. Там они переходили улицу. Если ехала машина, собака садилась — пережидала.

Однажды, когда поперек их улицы рабочие вырыли траншею, Оля увидела, как собака села у этой траншеи и не двинулась с места. Слепой человек что-то сказал ей тихо, погладил за ухом, и собака повела его в обход к деревянным мосткам.

У Оли была двоюродная сестра — Катя. Они родились в один год, в один месяц и даже в один день. И праздновали день рождения по очереди, то у Оли, то у Кати.

Оля любила Катин дом. Он стоял на Владимирском проспекте рядом с театром. На театре всегда висели афиши, вечером их любили разглядывать люди. Оля — тоже любила. Катины окна были под самой крышей. Чтобы их увидеть, надо было перейти на другую сторону проспекта и задрать голову. И тогда поймешь, какой это интересный дом.

Оля перебежала на другую сторону, а Катя открыла большое окно, замахала рукой и закричала через проспект:

— Оль! Не туда! Сюда! Сюда!

Была весна, тепло, всюду мыли окна и ходили уже без пальто. И крикнуть собственной двоюродной сестре, что она пошла в булочную не в ту сторону — одно удовольствие.