Массовая безработица, затяжные спады производства, медленные и неуверенные подъемы экономической активности, обремененные глубокими диспропорциями, разгул инфляции, сырьевой, энергетический, экологический, валютный кризисы, то и дело вспыхивающие на мировом рынке торговые войны, снижение жизненного уровня трудящихся масс — эти и другие не менее острые проблемы характеризуют состояние современной капиталистической экономики. Мрачными представляются перспективы ее развития. Все это говорит о том, что капиталистическая экономика серьезно больна. К числу симптомов экономической болезни капитализма относится хроническая инфляция. Рост дороговизны — одна из жгучих проблем современной капиталистической экономики.

Для первых после второй мировой войны лет характерным был безудержный галоп цен. Постепенно в денежных системах и государственных финансах был наведен некоторый порядок. Правда, стабильности цен не было и тогда. Тем не менее положение с ценами, медленно ползшими вверх (так называемая «ползучая» инфляция), не вызывало особых тревог у господствующего класса.

Но с годами инфляция набирает силу. Охватывая все без исключения капиталистические страны, она превращается в хроническое явление: теперь цены движутся только вверх. Характерной становится так называемая «галопирующая» инфляция. Если в начале 70-х годов рост цен в 3–5 % в год считался из ряда вон выходящим, то в конце 70 — начале 80-х годов империалистические государства нередко вынуждены мириться с инфляционными темпами, измеряемыми двузначными цифрами. В США, например, в 1979 г. темпы инфляции перевалили за 13 %, а в первые месяцы 1980 г. достигли 18 % в годовом исчислении, что является для этой страны абсолютным рекордом за весь послевоенный период. В Великобритании в начале 1980 г. инфляция вплотную приблизилась к 20-процентной отметке. В Италии она уже достигла этого уровня. Во Франции в 1979 г. рост цен составил 13,1 %. Только за период 1976–1979 гг. покупательная способность национальных валют снизилась в Великобритании на 40 %, в Испании— на 51, в Италии — на 44, в Дании — на 32, во Франции и Швеции — на 31, в США и Норвегии — на 26, в Японии — на 21 %. Дороговизна продолжает нарастать и в периоды глубоких падений производства (явление, получившее в буржуазной литературе название стагфляции), тогда как ранее в периоды циклических кризисов перепроизводства цены снижались или по крайней мере резко замедляли свое движение вверх.

Современная инфляция обладает огромной разрушительной силой. Она затрудняет экономическую политику буржуазного государства, углубляет кризис государственных финансов, усиливает диспропорции капиталистической экономики и тем самым становится еще одним существенным тормозом экономического развития. Как и прочие кризисные явления, инфляция при определенных условиях может способствовать снижению прибылей, обесценивать денежный капитал, ускорять разорение отдельных капиталистов, усиливать процесс поглощения одних фирм другими и т. д. Не случайно правительства ряда капиталистических стран, стоящие на страже интересов капитала, объявляют инфляцию врагом номер один.

Наиболее сильный удар инфляция наносит по интересам трудящихся. Рост дороговизны пожирает значительную часть их заработков. В условиях хронической инфляции от увеличения заработной платы, которого трудящиеся добиваются в упорнейшей борьбе, реально им остается лишь незначительная часть. Так, в промышленности США за период с 1968 по 1977 г. номинальные почасовые ставки заработной платы возросли на 95 %. Однако это значительное на первый взгляд увеличение было почти полностью сведено на нет инфляцией: реальная заработная плата за это время возросла на 12 %, то есть в среднем повышалась приблизительно лишь на 1 % в год. В ФРГ реальный месячный заработок среднего рабочего за период 1969–1979 гг. вырос на 25 % при номинальном его увеличении в 2,3 раза. В последние годы инфляция все чаще не только поглощает весь прирост номинальных заработков, но и оставляет трудящимся в реальном выражении меньший доход, чем прежде. Так, в 1979 г. американские рабочие добились увеличения номинальной заработной платы на 8,1 %, а их покупательная способность понизилась на 3,2 %. В Англии реальная заработная плата уменьшилась на 0,5 % при росте номинальной заработной платы в среднем на 13,5 %.

С завоеванием буржуазией политической власти и ростом классовой борьбы между ней и пролетариатом, по словам К. Маркса, «пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии. Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наемных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой»

[2]

. Апологетическая функция буржуазной экономической науки еще более усиливается со вступлением капитализма в эпоху его общего кризиса.

Для буржуазной апологетической науки характерно скольжение по поверхности экономических процессов и явлений, стремление уйти от исследования глубинных, коренных причин многочисленных недугов капиталистической экономики. Такой подход позволяет представить эти недуги как случайные, не связанные с особенностями капиталистической экономики явления, как результат действия каких-то внешних факторов, а не внутренних сил и противоречий, раздирающих капиталистическое хозяйство. На эту особенность буржуазной науки указывал еще К. Маркс. Он отметил, что она «только описывает, каталогизирует, рассказывает и подводит под схематизирующие определения понятий то, что внешне проявляется в жизненном процессе, в том виде, в каком оно проявляется и выступает наружу…»

[3]

.

Данный прием широко применяется и в буржуазных теориях инфляции. Внимание концентрируется на отдельных, отчетливо проступающих на поверхности факторах роста цен. Возможные же факторы роста дороговизны многообразны: от неурожаев и стихийных бедствий до гонки вооружений, господства в обращении капиталистических стран неразменных на золото банкнот, кредитной экспансии банков, бюджетных дефицитов, налоговой политики государства и т. п. Не случайно инфляцию сравнивают с мифологической многоголовой гидрой, у которой на месте отрубленной головы немедленно вырастают две новые. Наличие большого числа возможных факторов роста цен и стремление буржуазных теоретиков сконцентрировать внимание именно на этих поверхностных факторах является одной из причин множественности буржуазных теорий инфляции.

Из числа сил, способных влиять на дороговизну, различные школы буржуазных экономистов выделяют отдельные факторы или их группы, которые, как утверждают приверженцы той или иной школы, являются основными («глобальными», «конечными») причинами инфляции. В зависимости от того, какой именно фактор ставится во главу угла, различают несколько направлений доктрин инфляции, внутри которых и между которыми имеется большое число промежуточных теорий. В дальнейшей будут рассмотрены три таких направления: теории спроса, издержек и концепции, базирующиеся на количественной теории денег.

Спрос, издержки или расстройство денежного обращения, бесспорно, могут при определенных условиях способствовать росту дороговизны, однако они сами являются порождением основного противоречия капитализма — анархии, стихии капиталистического рынка. Действительно, почему, например, при капитализме периодически возникают диспропорции между спросом и предложением? Очевидно, потому, что капиталистическое производство противоречиво, анархично. Таким образом, виновником роста цен оказывается сам капитализм, а глобальной причиной инфляции — господство частной собственности. Но этого буржуазные теоретики признать не могут. Их исследования, объявляющие конечной причиной дороговизны спрос, издержки и т. п., проходят мимо той причины причин, которая порождает эти факторы роста цен, то есть заканчиваются там, где истинно научное исследование как раз должно было бы начаться.

Хотя в первой трети XX в. буржуазная наука активно занималась проблемами деятельности монополий и их апологией, до 30-х годов нашего столетия в западной экономической литературе по-прежнему преобладали идеи, для которых была характерна слепая вера в «здоровые» силы рынка. Буржуазные теоретики пытались доказать, что стихийная игра рыночных сил автоматически обеспечивает эффективное, гармоничное и бескризисное развитие капитализма. И вдруг капиталистическая экономика срывается в пучину глубочайшего за всю историю капитализма кризиса.

«Великий кризис» 1929–1933 гг. до основания поколебал устои капитализма, обнажил его противоречия. Несостоятельность общепринятых экономических догм стала очевидной. Понадобились новые объяснения возникших явлений и новые рецепты для лечения больной экономики.

В 1936 г. выходит в свет книга английского буржуазного экономиста Дж.-М. Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег», ставшая библией самого значительного течения буржуазной экономической мысли XX в. — кейнсианства. Оно оказало существенное влияние как на буржуазную экономическую науку, так и на экономическую политику капиталистических государств.

Кейнс отбросил традиционный оптимизм буржуазных теоретиков. Он фактически признал, что развитие капитализма сталкивается с такими противоречиями, которые стихийно преодолены быть не могут. К таким противоречиям он относил в первую очередь массовую безработицу и кризисы перепроизводства. Их причина, по его мнению, состоит в недостаточном уровне расходов участников экономического процесса, или, по его терминологии, в недостаточности «эффективного спроса». Если «эффективный спрос» недостаточен, рассуждает он, то предприниматели не имеют возможности продать свою продукцию, свертывают производство и увольняют рабочих. В результате возникает кризис (или, как говорит Кейнс, «дефляция») и как его следствие — неполная занятость.

В случае возникновения дефляции, утверждает Кейнс, государство должно увеличивать свои расходы и сводить тем самым на нет разрыв между производством и «эффективным спросом». Без государственной экономической активности, констатировал Кейнс, предоставленный сам себе частнособственнический капитализм неминуемо погибнет.

Известный американский теоретик О. Моргенштерн, изучив судьбу публикаций в научных экономических журналах Запада, пришел к выводу, что только очень небольшая их часть становится объектом внимания широкого круга специалистов, а доля тех статей, которые находят отзвук в последующих публикациях, попросту ничтожна. Статья английского профессора А. Филлипса «Соотношение между безработицей и темпами изменений денежной заработной платы в Соединенном Королевстве в 1861–1957 гг.», вышедшая в 1958 г., принадлежит к числу исключений из этого правила.

Филлипс на основании анализа статистических данных приходит к выводу, что заработная плата растет быстрее при низком уровне безработицы и наоборот.

Связь эта носит нелинейный характер и, будучи представлена на графике, выглядит как кривая определенного вида, которая впоследствии получила название «кривой Филлипса».

Казалось бы, это открытие не относится к числу примечательных, да и к числу открытий тоже. Всякому, кто знаком с капиталистической экономикой, известно, что высокий уровень безработицы препятствует повышению заработной платы, а сокращение числа безработных облегчает ее подъем. Тем не менее вокруг работы Филлипса скоро поднялся настоящий ажиотаж, она была объявлена одним из открытий века, а подтверждению, развитию или опровержению ее выводов были посвящены десятки исследований. Объясняется это главным образом тем, что «кривая Филлипса» позволила кейнсианцам «искривить» капиталистическую действительность в нужном им направлении, а государственным деятелям дала теоретическое «обоснование» для проведения антирабочей политики.

По утверждению кейнсианцев, главная сложность эмпирического подтверждения их теории состоит в том, что с помощью имеющихся статистических данных трудно определить, когда экономика приближается к состоянию «полной занятости» и когда, следовательно, надо ожидать возникновения «абсолютной инфляции». Филлипс же решил в качестве индикатора степени использования факторов производства применить показатель уровня безработицы. Выходит, что, чем меньше безработица, тем больше создается бутылочных горлышек и тем скорее растут цены. Кейнсианцы, взявшиеся за «развитие» идей Филлипса, решили поэтому попросту заменить показатель безработицы показателем роста цен. В результате та же взаимосвязь стала выглядеть следующим образом: чем выше заработная плата, тем скорее растут цены, и наоборот, падение заработков приводит к снижению цен. На материалах разных стран были проведены исследования, выявившие нелинейную зависимость между ростом заработной платы и цен. Кейнсианская доктрина инфляции получила новое толкование в виде взаимосвязи между ценами и заработной платой. С помощью этих построений удается создать впечатление, что рост цен вызывается не пороками капитализма, а полной занятостью и ростом доходов трудящихся.

Государственно — монополистическое регулирование оказывает влияние на амплитуду конъюнктурных колебаний, содействует структурным сдвигам, поощряет научно-технический прогресс, развитие передовых отраслей и т. п. В государственном бюджете сосредоточивается до 40 % национального дохода капиталистических стран. Эти гигантские средства, расходуемые государством, создают более или менее стабильный рынок сбыта для многих монополий и оказывают заметное стабилизирующее воздействие на всю экономику.

Однако основное противоречие капитализма — эта глубинная основа его недугов — с развитием государственно-монополистического капитализма не только не исчезает, но, напротив, резко обостряется. Государственное регулирование, таким образом, не ликвидирует коренных причин кризисных явлений в капиталистической экономике, и потому оно способно лишь смягчать отдельные проявления многочисленных болезней капиталистического хозяйства, но не в состоянии избавить его от присущих ему недугов.

Более того, поскольку капиталистические антагонизмы обостряются, государство, если оно добивается определенных успехов в решении некоторых проблем, неизбежно должно способствовать обострению противоречий в других сферах. Одним из наиболее ярких тому подтверждений как раз и является современная инфляция: амортизация циклических падений производства создала благоприятную обстановку для монопольного взвинчивания цен и усиления других факторов роста дороговизны. Кейнсианские уверения в способности государства излечить капитализм от его пороков, таким образом, являются буржуазно-ограниченной, односторонней трактовкой возможностей государственно-монополистического регулирования. Вследствие этого кейнсианская доктрина раньше или позже должна была вступить в конфликт с реальностью.

Крах экономической политики буржуазного государства, основанной на кейнсианских рецептах регулирования, стал особенно очевиден в 70-х годах. Они принесли головокружительные скачки цен в сочетании с массовой безработицей, резкое падение темпов экономического роста, экономический застой и гигантские дефициты платежных балансов. Утверждения кейнсианцев, что государство способно будто бы управлять конъюнктурой, заставлять экономику балансировать на грани инфляции и безработицы, были опрокинуты жизнью.

Государственная конъюнктурная политика и стихийные силы развития экономики обычно действуют в противоположном направлении. На фазе подъема капиталистическое государство пытается тормозить мчащуюся на всех парах экономику, а в периоды кризисов стремится поддержать падающую экономическую активность. Но поскольку в экономике господствуют частнокапиталистические монополии, которые в своей деятельности признают только один ориентир — прибыль, они мало внимания обращают на государственные программы стабилизации конъюнктуры. В периоды подъемов монополии в погоне за прибылями продолжают наращивать производство, несмотря на рестриктивные меры правительства, а в условиях спадов свертывают производство и осуществляют массовые увольнения, хотя государство и переходит к зкспансивной политике. В результате государственные меры обычно перечеркиваются капиталистической стихией и оказываются малоэффективными.