Военные поселения, в которых происходили описываемые ниже волнения, стали устраиваться в России после войны с Францией, начиная с 1816 г. Что это были за поселения и почему они устраивались царским правительством?

В конце XVIII и в начале XIX вв. Россия имела уже огромную постоянную армию, в которой нуждалось дворянское государство, возглавляемое царем, для борьбы с частыми волнениями крепостных крестьян и рабочих внутри страны и для продолжительных войн, которые тогда вела Россия с другими государствами. Эта армия набиралась принудительным путем из основной массы населения — крепостного крестьянства — и содержалась на средства государства. Содержание, вооружение и обучение огромной постоянной армии обходилось царской казне чрезвычайно дорого. Больше половины всего годового дохода государства уходило на армию, так что другие потребности государства оставались неудовлетворенными. Об этом очень красочно сообщал царю в 1817 г. в своем докладе генерал-интендант Канкрин: «Армия одна истощает почти все доходы, — пишет он, — а для гражданского устройства остается слишком мало. Сие есть главнейшая причина, что по гражданской бытности ежегодно усиливаются неустройства, беспорядки, недостаток нужнейших заведений, злоупотребления, продажа правосудия и прочее».

Постоянная армия по необходимости возрастала: ни внутренние условия классовой борьбы, ни международное положение царской России того времени не позволяли сокращать ее. Беспрерывные войны и рекрутские наборы истощали страну, и дальнейшее увеличение расходов на постоянную армию становилось невозможным. Создавалось глубокое противоречие между потребностью в дальнейшем увеличении содержания постоянной армии с одной стороны и материальными возможностями для этого — с другой. Положение усугублялось еще тем, что вся тяжесть обеспечения постоянной армии живым составом и материальными средствами на ее содержание и вооружение целиком ложилась в конечном счете на плечи крепостного крестьянства. Это вызывало в основных массах крестьянства большое недовольство рекрутским набором, постоянной армией и существующим крепостническим порядком.

Крестьянское хозяйство, подвергаясь все усиливавшейся с развитием торгового капитала эксплоатации крепостников-помещиков и под влиянием беспрерывных войн, приходило в основной своей части к полнейшему разорению. Дальше в экоплоатации такого хозяйства идти было некуда.

Но эта двойная эксплоатация крепостного крестьянства в целях содержания постоянной армии производилась через его собственников — крепостническое дворянство. Это ставило царскую власть в зависимость от дворянства, как класса, на который опиралась сама же эта власть.

С самого начала введения военных поселений и на севере и на юге обнаружилось противодействие крестьян их «облагодетельствованию». В новгородских военных поселениях, в Высоцкой волости, крестьяне начали с того, что сожгли свою деревню. Таким путем они хотели избавиться от постоя баталиона Аракчеевского полка, назначенного на постоянное расквартирование в их домах. Но скоро они убедились, что жертва их была напрасной: военные власти мобилизовали поселян для постройки на месте пожарища новых поселенных домов-связей. Насильственный отрыв крестьян от собственного хозяйства в горячее время полевых работ, смутные слухи о том, что они сами себе строят «кабалу», выдвинули из их рядов наиболее активных «говорунов», как называл их производитель работ Бухмейер. «Говоруны» не только сами старались уклониться от строительных работ, но всячески подбивали крестьян не представлять подводы для возки леса под связи. Дело дошло до того, что ротный командир поручик Назаров, принуждавший крестьян вывозить из леса бревна, был ими избит палками. Крестьяне были арестованы и преданы суду. Суд состоялся тут же под председательством назначенного Аракчеевым Бухмейера, и несколько человек, после наказания кнутом, были отправлены в Оренбургские линейные баталионы.

Еще более серьезные волнения возникли в начале следующего года в другой волости — Холынской, при переводе крестьян в военные поселяне. Но еще до этого открытого сопротивления вводит мой мере крестьяне этой волости сделали несколько попыток мирным, но неверным путем «найти правду». Они снарядили четырех депутатов в Петербург жаловаться императрице на графа Аракчеева. Но Аракчеев приказал арестовать этих депутатов на Сенной площади, велел привести к себе, раздел донага в своем кабинете, обыскал, отобрал просьбу, писанную на него «в сильных выражениях». Ходоки были посажены в погреб при арсенале. Затем Аракчеев приказал отыскать зачинщиков; они были найдены, отправлены в Петербург и посажены в одну яму с товарищами.

Попытки крестьян избавиться от навязанного «благополучия» повторились осенью того же года. Крестьяне остановили вдовствующую императрицу при проезде ее в Москву, прося защиты и милости. Кроме того несколько сот крестьян, вышедши из леса, остановили великого князя Николая Павловича, ехавшего вместе с прусским принцем Вильгельмом. Крестьяне говорили, что все у них отобрано, что сами они выброшены из своих домов и уже несколько недель как не видели их. Императрица проехала не останавливаясь, сопровождаемая плачем и жалобами крестьян, а Николай Павлович, остановившись на несколько минут, разругал крестьян, и просьбы их не принял. Тогда крестьяне вновь снарядили депутации уже к наследнику в Варшаву, но Константин Павлович также не принял их просьбы и «заставил их тотчас молчать, сказав, что им должно свято и безмолвно исполнять что приказывают», и в заключение препроводил их с нарочным курьером и казаками к Аракчееву.

Поняв, наконец, что никакие просьбы о заступничестве не помогут и что Аракчеев действует по желанию и по велению царя, крестьяне Холынской волости перешли к открытому противодействию. Это произошло при чтении новгородским губернатором официального указа о переводе их в военные поселяне. Губернатору не дали окончить чтение указа: все заволновались, стали шуметь и грозить; губернатор успел скрыться, а поселян окружили вызванные на всякий случай войска. Многих крестьян загнали во двор, заперли их там и без пищи и без питья держали двенадцать суток. Но крестьяне не сдавались. По рассказу очевидца, осажденным удалось подкопаться под избу и найти там кадку с квасом. «И выпит был не только квас, но съедена и гуща. Даже солому с квасникового гнезда и ту съели. Многие от истомления совсем не могли двигаться, а все не сдавались, все еще не соглашались идти под бритье». Такое упорство и стойкость проявили крестьяне уже с самого начала борьбы с военными поселениями, в которых они по справедливости видели высшую ступень крепостнического порядка, в котором они находились.

По делу было замешано 39 чел. Судил их особый комитет под личным председательством самого графа Аракчеева. Пять человек было сослано на службу в Сибирский отдельный корпус, 6 чел. — в Могилевские поселения, а остальные, без различия лет, взяты на службу в свой округ. Писарь Филипп Михайлов за распространение слухов, бывших причиной беспорядков, и составление разных просьб по разжаловании в солдаты при собрании жителей волости был «прогнан сквозь комплектный баталион три раза», т. е. наказан тремя тысячами палочных ударов.