Чернобыльская Зона отчуждения — глазами тех, кого сталкеры называют разумными порождениями Зоны и считают жестокими и кровожадными монстрами и чудовищами. Но так ли всё просто и однозначно? Ведь в своих помыслах и поступках люди часто бывают куда чудовищнее мутантов, а мутанты — куда человечнее людей…
Так что
есть
человек, и что
есть
человечность?
Часть 1. Детёныш: начало
«Этот чёртов Маугли!..»
(Избранные страницы из дневника неизвестного сталкера Чернобыльской ЗО. Авторские стиль и лексика сохранены.)
(записи обрываются, далее несколько листов отсутствуют, а после уже идут записи других событий. Последние листы дневника густо залиты кровью…)
Детёныш
И понесла же нелёгкая Панаса Жабенко через Свалку! Как будто других безопасных, провешенных дорог к Кордону в этот день не было!
Сталкер, отстреливаясь, бежал мимо огромных куч мусора, а по пятам, постепенно окружая, неслась стая снорков. Собственно, от стаи оставалось уже немного — морд так шесть-семь, но и этого хватало, чтобы не расслабляться.
Самое обидное, что в этот раз ему так и не удалось от них «отболтаться». Ему — опытному сталкеру и, как считали другие коллеги, чуть ли не «шаману»! Все его хитрости прошли мимо ушей и глаз тварей, и вот теперь стая, вожделенно визжа и завывая, гнала свою жертву вглубь мусорно-техногенных лабиринтов.
Правда, как уже было сказано, жертва огрызалась — короткими экономными очередями из автомата. Но снорки упорно не бросали преследование. Они будто знали, что патроны имеют свойство заканчиваться, а дороги — приводить в тупик.
Знал это и Панас.
Часть 2. Ксанка и её Проблемы
Проблема первая: люди
Людей Ксанка боялась. С тех пор, как покинула Стаю и стала жить среди них. Каждый день. Каждый час. Не монстров боялась. Не аномалий и гибели в них.
Людей.
Хотя, нет — были среди них те, кого она вообще не боялась и даже по-своему любила. Ну, отец — это понятно и так. Он её нашёл в Зоне, забрал к себе, вырастил, воспитал — как мог, хотя времени на воспитание приёмной дочки у сталкера-одиночки, а позже и сталкера-шамана Жабы было крайне мало. Это потом он отошёл от дел и стал вольным торговцем на Кордоне, в Деревне Новичков? а раньше ведь носился по Зоне из конца в конец — пока здоровье и возраст позволяли. За Ксаной в то время присматривала (и всячески поучала её уму-разуму… иногда даже и веником) некая баба Ната. Это была представительница тех упрямых стариков-самосёлов, которые остались в своих домах и ни за что не желали их покидать ещё во время эвакуации в восемьдесят шестом. Баба Ната осталась на своём хуторе одна и не очень долго думала, когда забредший в её владения Жаба позвал её жить на Кордон. С тех пор бабка работала поварихой в местной столовке, помогала сталкерам во всяких мелких бытовых делах типа стирки и починки одежды и — по просьбе Жабы — присматривала за Ксаной.
Когда Ксанка чуть подросла, а баба Ната тихо упокоилась на местном сталкерском кладбище — Жаба стал брать дочку с собой в рейды. А попробуй не возьми — всё равно убежит следом и заявится к костру в самый неподходящий момент, сияя от счастья: «Тату, а я тебя нашла-а-а!». И хорошо если не где-нибудь в самых непролазных и жутких трущобах Зоны — хотя и такое случалось! И поди её переделай, эту своевольную непосредственность! И как при этом из найденного на Свалке полудикого Детёныша выросло крайне доброе, деликатное и простодушное существо — было решительно непонятно. То ли, доброй памяти, баба Ната постаралась — со своим добродушным ворчанием и педагогическим веником, то ли ещё что-то повлияло… А может быть Жабе и его приёмышу сама Зона шаманила. Сталкеры частенько шептались про Ксанку — мол, Зона её любит и бережёт. Ну в самом деле, как она умудряется в одиночку, без оружия ходить чуть ли не по всей Зоне (некоторые рассказчики даже божились, что она, якобы даже до ЧАЭС добиралась и до секретной базы монолитовцев, а это вам не хухры-мухры!) и при этом оставаться невредимой? Везение дураков? Потому что Ксанка и впрямь была, мягко говоря, не от мира сего. Девушка-подросток лет четырнадцати, уже почти взрослая, а повадки — совершенно детские.
Одним словом — Дитя Зоны. Хоть дурное — но дитя, как сказал кто-то из поэтов.
Проблема вторая: Серые Стражи
Тёмная Долина в очередной раз оправдывала своё название. Серые тучи клубились над заброшенными постройками, с неба сеял мелкий нудный дождик из тех вредных дождей, которые словно не могут для себя решить — прекратиться им совсем или перерасти во что-то более существенное.
Трое сидели на полуразбитых бетонных плитах, оставшихся от какого-то здания и потерянно, бездумно смотрели в дождь. Они будто не замечали, как вкрадчивая влага всё сильнее пропитывает их пятнисто-серые комбинезоны, копится в волосах, стекает по лицам. Лица всех троих были измученными, осунувшимися и отрешёнными, в глазах застыли растерянность и непонимание. Время от времени странная гримаса искажала то одно, то другое лицо, словно человека терзала изнутри какая-то боль.
Рядом с каждым из этой странной троицы лежало их личное оружие — хорошее, мощное и видно, что привычное их рукам. Но теперь эти руки были бессильно опущены.
Дождь всё сеял и сеял.
Один из «пятнистых» пошевелился. Окинул взглядом товарищей, посмотрел вокруг.
Проблема третья: Туту
Этого человека Ксана боялась, пожалуй, больше, чем всех остальных людей вместе взятых!
За всю свою пока ещё недолгую жизнь на Кордоне она повидала множество всякого люда. Вольные сталкеры и другие визитёры приходили и уходили, задерживались надолго — и исчезали бесследно. Кто-то оставался в памяти — кто-то нет. Одним она симпатизировала, других не любила или относилась нейтрально…
Но боялась — именно боялась, до нервной дрожи, до сжимающей горло удушающей волны паники, до инстинктивного стремления броситься бежать как можно дальше — только его.
Она сама не понимала, откуда взялся в ней этот особенный страх перед человеком с совершенно непонятным ей прозвищем Туту. Вроде, человек — как человек, не буян, не драчун, не хваста — как некоторые. Молчаливый, спокойный, неторопливый, да и на лицо симпатичный, не крокозябра какая… Однако же что-то предупреждало её всякий раз: держись от него подальше, это — опасность!
Ксана так и делала. Если с другими сталкерами, приходившими и квартировавшими в Деревне, она общалась, а с некоторыми — даже дружила, то этого она старалась избегать всякий раз, как он появлялся на её горизонте. Хуже всего было то, что этот Туту постоянно вёл какие-то дела с её отцом, был вхож в их дом. И когда Панас просил её: «Доню, сообрази-ка нам с гостем чайку!», Ксана готова была отдать свою самую любимую игрушку — сшитого из отцовского носка, бечёвок и пластиковых вилок кровососа Васю — только бы не видеть этого острого хищного профиля, не ловить на себе цепкого, пристального и гипнотического, как у контролёра, взгляда сталкера, не находиться вблизи от него… Она быстро и молча, ни на кого не глядя, накрывала на стол, подавала чай и так же быстро исчезала, боясь, что отец и его неприятный гость заметят, как у неё дрожат руки. Панас иногда просил её остаться, но Ксана мотала головой и сбегала, невнятно ссылаясь на какие-то неотложные дела.
Проблема четвёртая: люди и нелюди
Пролог
— Тату, мне нужна Живая Вода! — однажды заявила Ксана отцу. — Надо будет как-нибудь сходить, поискать.
Жаба привычно схватился за сердце, но Детёныша уже было трудно пронять этим манёвром. Не то, что несколько лет назад!
— Живая Вода! — воскликнул торговец, — Да ты хоть знаешь, сколько сталкеров сгинуло, пытаясь её добыть?
— Знаю. — спокойно кивнула девушка. — Потому и сгинули, что не знали, где её надо искать. И как искать. А я знаю.
— А раз знаешь — что ж тогда не расскажешь бродягам? Глядишь — кто-то из них бы и сейчас жил.
Старший
…Он заметил её почти сразу. В незримых ловчих сетях, которые он раскидывал вокруг себя, внезапно чуть затрепетало что-то яркое, даже блестящее. Такого он давно не мог припомнить. Мысли были тоже неожиданные, лёгкие и незлые; вроде бы и людские, но с каким-то неуловимым, непонятным оттенком. Он прислушался. «Вот этот пойдёт. Ой, какой хороший, зелёный-презелёный!.. А этот — нет. Пятнами весь пошёл…». Человек что-то собирал. Тихо, как только мог, контролёр двинулся на источник мыслей. Вот за густым кустарником открылась небольшая поляна. Там, у толстого поваленного ствола сидел… человечий детёныш. Маленький, в серо-зелёной поношенной куртке, он осторожно соскабливал что-то с коры дерева.
До детёныша было не больше десяти метров. Контролёр изваянием замер на границе света и тени, плащ слился с зеленью бересклета. Сейчас его и не увидеть. Он глубоко вздохнул и осторожно, как только мог, перенёс внимание на ребёнка.
Детёныш… Некоторые люди, бывало, думали про своих детей, что остались там, за Границей, но никто из них, даже самый дурной, не взял бы своё дитя сюда. Откуда тогда взялся этот серый комок? Что ж, сейчас поймём… Мутант прищурился, в глазах, как в колодцах, холодно и зыбко колыхнулась бездна. Он стал мыслью, волей, словом. Невидимые руки легко коснулись головы ребёнка, и тут же отпрянули назад.
Это же не мужчина! Это женщина! Точнее — маленькая женщина. Девочка-подросток.
Здесь? Откуда? Он был удивлён. Поражён. Кто решился привести сюда с собою дочь? И кто мог в своём безумии отпустить её одну в Зону? Дети всегда беззащитны, неумелы, их надо защищать. Он это помнил. Люди не всегда могут защитить сами себя, так что уж говорить о малых?
«Братки» и «Крысы»
Сегодня явно был не их день. Сталкер с ценным хабаром, которого они подстерегали, чтобы ограбить, на указанной в наводке точке так и не появился. Скорее всего, пошёл другой дорогой. Артефактов тоже не попадалось — местность в районе Туннеля просто как гигантской метлой повымело. Ко всему прочему пришлось удирать от кровососа. К счастью, монстр гнался за ними недолго и вскоре отстал, вернулся в своё логово поджидать других неосторожных путников.
Следовало теперь искать другую тропинку, чтобы обойти его лёжку и благополучно вернуться на свою «базу».
Плотва шумно зевнул и снова уставился в карту, прикидывая безопасный маршрут. Его немногочисленная банда, пользуясь наступившей передышкой в сумасшедшем забеге от голодного монстра, расселась кто где. Потянуло сладковатым дымком — Клипса запалил косяк, и теперь они с Талоном по очереди затягивались им. Кислый завалился отдыхать и бездумно пялиться на небо, а не упускавший возможности лишний раз подкрепиться Хаба отсел в сторонку и уже чем-то там смачно хрустел и чавкал.
«Вот ведь прорва! И куда в него столько влезает?» — в очередной раз подумал Плотва.
Мелкий и тощий Хаба при всём его феноменальном аппетите был живой иллюстрацией поговорки «не в коня корм».
Ради неё…
Вольные сталкеры, изумлённо и непонимающе вытаращив глаза, смотрели на странную процессию, входившую в Деревню новичков.
Семеро вооружённых мужчин, судя по виду — члены какой-то бандитской группировки — конвоировали четырёх полуодетых мрачно-испуганных типов. Не то таких же бандюков, не то вовсе каких-то маргиналов-отщепенцев. Руки пленных были связаны и подняты к плечам; к ним же были теми же верёвками привязаны углы растянутой между четвёркой странных носильщиков и прогибавшейся под тяжестью какого-то груза плащ-палатки.
— Мужики, что случилось? — со всех сторон летели вопросы. Одиночки сбегались к странной группе со всех сторон.
— Кирпич? — узнал кто-то главаря семерых «братков». — За каким фигом…
— Хромого позовите! — не останавливаясь, бросил молодой пахан сбежавшимся вольным. — И Жабу! Дочку его… обидели… Эти вот!.. — он резко и как-то дёргано кивнул на связанных.
«Маугли»
…Холодно… Мамо, как же холодно…
Ксана ёжится, кутается в одеяло, но ни одно, даже самое толстое и тёплое в мире одеяло не способно согреть, защитить от холода, пронизывающего тебя изнутри…
В доме тепло, даже жарко, но как справиться с поселившемся в груди и не собирающимся никуда исчезать тягостным ощущением бесконечной и безжизненной пустыни, со всех сторон продуваемой ледяными ветрами? Они дуют ровно и неотступно, эти ветры, но чуть зазеваешься — и они обрушиваются на тебя разом, и воют, и хлещут, и бьют — наотмашь, до крови…
И некуда укрыться от этих ветров.
Холодно, как холодно…
Проблема пятая: Гурман
Сегодня
…Облака летят по небу, мелькая меж вершинами сосен. Сегодня над Зоной на редкость безмятежное небо…
Но нет безмятежности в её душе.
Мелькают облака, мелькают, убегая назад, к оставленной Деревне, кусты и деревья… С каждым шагом они всё меньше похожи на своих нормальных собратьев.
С каждой минутой существо, неотступно бегущее рядом, всё больше теряет свою человеческую сущность.
…Ему ещё трудно и непривычно передвигаться на четвереньках — как это делают все снорки, и он время от времени отстаёт от неё, глухо и жалобно скулит, потом выпрямляется и догоняет. Чёрная ломкая тень стелется рядом с её тенью. Знакомые глаза заглядывают в душу: ты ведь будешь рядом, ты не бросишь меня?..
Шесть дней назад…
С тихим шелестом ловкие пальцы сдирают с веточек сухие сморщенные листочки, растёт горка ароматной травяной шелухи на подстеленной тряпице. Будет чем лечить разнообразные раны у тех, кто придёт к ней за помощью! Погода в этом году была на редкость ровная, и травы возросли на диво — высокие, сильные… Пожалуй, надо будет ещё сходить вглубь владений Мамо, поискать там чего-нибудь редкого…
— Ксана…
Она подняла голову. Надо же — так увлеклась работой, что прозевала его приход!
— Стас!.. — девушка было разулыбалась, но улыбка быстро слетела с её губ, как только травница увидела лицо друга.
— Стас… — под ложечкой засосало в дурном предчувствии. — Что-то… случилось?
Пару суток до этого…
— Проверка документов! Оружие на землю! Не двигаться!
Очередная облава военных грянула как гром среди ясного неба!
Хорошо вооружённые люди в одинаковом камуфляже рассыпались по деревне, сноровисто выискивая пытающихся избежать проверки людей. Пойманных разоружали и как скот сгоняли к посиделочной для проверки документов.
Ксана, которая в это время вела на веранде их дома увлекательную беседу о Большом Мире с каким-то татуированным братком из банды Длинного, увидела, как к месту сбора тычками приклада в спину гонят Гурмана.
— Прости, пожалуйста… — сказала она подобравшемуся при виде патруля собеседнику и поспешила к посиделочной.
Третьего дня…
— Ста-а-а-ас!!! Стас, пожалуйста… Вернись!..
Только шелест ветвей, да далёкие вопли каких-то обитателей Зоны. Он или не слышит её, или не хочет откликаться.
— Пожалуйста… — голос срывается на жалобный всхлип.
Четвёртые сутки она блуждает по Зоне, четвёртые сутки безрезультатного поиска, а ведь где она за это время только ни побывала! Но Гурман как сквозь землю провалился!
Значит, она разминулась с ним? Или он всё же нашёл Болотника? Или… погиб?..
Позавчера
Бесцветное небо. Серые заросли по краям дороги. Они, скорее всего, другого цвета — и небо, и деревья… Но ей всё кажется серым. Подёрнутым какой-то мутной пеленой, похожей на болотный туман.
Не нашла… Не догнала… Не уберегла…
Шаг. Шаг. Шаг… Сколько их она сделала за это время? Тысячу? Миллион?.. Даже если бы она и умела считать до таких невероятных чисел — всё равно бы давно уже сбилась.
Шаг… ещё шаг…
Невыносимо ноют стёртые ноги в тяжёлых солдатских ботинках. Грубая обувь для нежных девичьих ножек, но другой они и не знают — разве что самодельные тряпичные тапочки для дома… Пятые сутки отчаянного бега и поисков — с маленькими урывками на тревожный сон вполглаза. Еда — на ходу: какие-то травки, корешки, жучки… Некогда останавливаться. Длинные синие листья ведьминой осоки, их пронзительно-горький, словно наждаком продирающий мозги, вкус… Если бы не они — она бы не выдержала этого сумасшествия!..
