Предисловие.
Необходимость философии права обусловлена реакцией на парадигму эмпирического тоталитаризма. Эмпиризм продолжает оставаться основополагающим принципом права, хотя уже философия Д. Юма (Новое время) продемонстрировала, что чистый эмпиризм – это дорога проб и ошибок, путь в очередное заблуждение. Перспективу может иметь только единство практического подхода и теоретического разума, исторического и логического на базе философии права.
Тотальность эмпиризма создала благоприятные условия для формирования позитивизма. Позитивизм перечеркнул проблему предельных оснований права, переступил через его вневременные начала и представил право исключительно как особую форму регламента общественных отношений, где в качестве субъекта права выступает не индивид, а институт власти, прикрываясь декларацией о справедливом праве.
Эмпиризм ориентирует на освоение феноменальной стороны права, а не на постижение его сущности. Он исключает необходимость ценностного подхода к праву. Аксиологическая интерпретация права – это уже область метафизики, а не позитивизма.
Для юридического позитивизма не существует проблемы справедливости права. Он придерживается установки, что «законодатель всегда прав». В принципе, правота принимаемого закона должна быть формой выражения правоты реальности. Но императивность в данном случае сомнительна, ибо должное и сущее демонстрируют скорее различие, чем тождество. Фетишизация императивности – это прямая дорога навязывания людям в качестве права того, что не является таковым, поскольку выражает волю не общества (народа), а волю института власти. Квазиправо не нуждается в поиске оснований. Более того, оно старательно маскирует свою сущность.
Глава № 1 Идея философии права и ее потенциал
§ 1. Идея философии права, ее становление и осуществление
Время XVIII – XX века внесло свой вклад в процесс обособления права от философии. Наработанный опыт совместных усилий философов и юристов был перечеркнут в условиях, когда право определялось как «воля господствующего класса, возведенная в закон». Подобно тому, как математики, далекие от философии, порой числят лишь по своему ведомству Пифагора, Декарта, Лейбница, так и среди ортодоксальных юристов распространено мнение о необходимости проводить линию демаркации между наукой о праве и философией с ее метафизическими размышлениями, которые ассоциируются с нестрогостью мысли, с отвлеченностью от социальной практики.
Юридическое образование в прошлом было неотрывным от философского образования. Юрист обязан был овладеть философской культурой и языком философии, должен был адаптировать нравственные принципы жизни своего народа. Юридические отношения становились подлинными лишь тогда, когда они вырастали из обычая, традиций, уклада жизни. Их можно холить и лелеять, но нельзя создавать ни усилиями низов, ни желанием верхов. Эта истина была предана забвению в условиях «формальной рациональности», как визитной карточки капиталистического способа производства и буржуазных общественных отношений, которые складывались в условиях тройной фетишизации «товара – денег и капитала» под знаком тотального отчуждения человека от всего, всех, и от самого себя. Отчуждение включает механизм персонификации общественных отношений и деперсонификации человека. Он превращается в одномерное существо, в разновидность общественной функции. (См.: Г. Маркузе. Одномерный человек)
В этих условиях складывается формальное, рассудочное отношение к праву. Обслуживая силу экономически господствующего класса, право может быть только силой запрета «что не запрещено, только это и разрешено». В этих условиях для юриста в качестве авторитета выступает закон, заверенный подписью и скрепленный печатью. У юриста остается только одна проблема – освоить правоприменение этого закона, не вникая в его смысл и не постигая меру его справедливости.
Еще в XI веке митрополит Киевский Иларион в «Слове о законе и благодати» с величайшей точностью указал на пропасть между формальным законом (тенью) и благодатью (истиной).
Время становления и развития буржуазных общественных отношений отредактировало модель новоевропейской цивилицации. Формальное право породило свой правовой нигилизм и экстремизм, деформировало как коллективное, так и индивидуальное сознание.
§ 2 Предельные основания права
В своих истоках право метафизично, поэтому «Философия права» изучает не опыт проявления человеческой активности (это прерогатива теории права и социологии права), а идеальные первоосновы права, вызывающие право к жизни в обществе людей определенного культурно-исторического типа. Ибо право есть особая форма освоения мира через призму согласованной воли общества или воли индивида.
И в первом и во втором случае воля (!) предполагает свободу самовыражения, основу которой составляет собственность и ничего больше. При чем, эта собственность не является собственностью на средства производства, собственностью на произведенные блага.
Она является собственностью бытия общества или бытия индивида, выступая в качестве общественной воли или объективированной субъективности. Она имеет свое становление, развитие и отчуждение.
Первой формой становления собственности является мысль, слово, логос (разумное слово) человека о своей самодостаточности.
Второй формой развития собственности является процесс опредмечивания идеального в материальном, что находит свое выражение в оформлении отношения господства и подчинения.
