Современная израильская литература на иврите — это динамично развивающийся по своим объективным законам времени и места уникальный идейно-художественный процесс в молодом Государстве Израиль, которому лишь два года назад исполнилось 50 лет. Одновременно — это составная часть новой ивритской литературы, становление которой началось в конце XIX века в силу двух основных социально-исторических предпосылок — рождения национальной идеологии — сионизма и возрождения национального языка — иврита. Наконец, израильская литература сегодня — это неотъемлемая и полноправная составляющая мирового литературного процесса, часть все более заметная, интересующая все более широкие круги читателей в мире, и в силу этого неуклонно растет число языков, на которые переводятся произведения современных израильских писателей.

Ивритская литература сегодня представляет собой яркое и разнообразное по темам и художественно-стилистическим приемам творческое явление. Это вызвано целым рядом объективных обстоятельств. Во-первых, к удовольствию читателей всех возрастов и жанровых пристрастий, в наши дни плодотворно работают три поколения мастеров ивритского слова. Продолжают творить патриархи, уже именуемые классиками новой ивритской литературы — Самех Изхар (род. в 1916 г.), Моше Шамир (род. в 1921 г.), Хаим Гури (род. в 1923 г.), Ханох Бартов (род. в 1926 г.), — профессиональный авторитет и высокий художественный стиль которых глубоко почитаемы. Именно они возглавили еще в 40-е — 50-е годы группу литераторов, ставшую известной как «Поколение ПАЛМАХ» (ПАЛМАХ — наиболее эффективные вооруженные отряды еврейской общины в Палестине).

В середине 60-х годов к ним добавилось несколько более молодых прозаиков — представителей «Новой волны», вскоре также ставших гордостью израильской словесности на иврите. Это Аарон Аппельфельд, Ицхак Авербух-Орпаз, А.Б.Ехошуа, Амалия Кахана-Кармон, Амос Оз. Тогда же заявила о себе группа одаренных поэтов («Молодая поэзия»), многие из которых творчески энергичны и сегодня. Наиболее известны из них Ехуда Амихай, Натан Зах, Далия Равикович и некоторые другие. Наконец, в 80-е — 90-е годы в поток современной израильской литературы влились молодые, а сегодня уже популярные, широко издаваемые и переводимые на многие языки Меир Шалев, Давид Гроссман, Батья Гур, Орли Кастель-Блюм, Этгар Керет, Ехудит Кацир и Ирит Линор. Такова расстановка сил…

Во-вторых, в завершающемся столетии новая ивритская литература овладела, а также в той или иной форме и степени впитала практически весь спектр литературно-художественных жанров, стилей и приемов классической русской, а также других лучших литератур мира — французской, немецкой, английской, американской. Сложно назвать кого-то из известных в мире идейно-духовных властителей умов, кто бы не нашел своих последователей или оппонентов в новой ивритской словесности.

В-третьих, современная ивритская литература является уникальным явлением в силу своей этнической цветистости — насыщенности темами, идеями, образами и проблемами многих других литератур мира, поскольку в Израиль приезжали и становились его гражданами, а также творцами литературного процесса многие еврейские литераторы из почти 80 стран мира. Эту ситуацию точно охарактеризовал современный израильский писатель и литературовед Ефрем Баух: «Как некогда вышедшие из Египта евреи танцевали вокруг золотого тельца, так в последнее десятилетие литературные критики в Израиле ожесточенно полемизируют по поводу слова «побег»: чем является современная ивритская литература — побегом от своих корней или побегами единого корня, бегством или бегом в единой упряжке?»

Когда я был ребенком, я хотел стать капитаном корабля, проплыть по семи морям и повидать страны, названия которых я узнал из старого атласа, который хранился у нас дома. Но была одна далекая страна, о которой я узнал не из того рассыпавшегося атласа. О ней я тоже узнал из книг, но это не были книги по географии. Это были книги Гоголя, Толстого, Достоевского, Бабеля и Булгакова…

И вот так, даже не ступив еще на эту землю, я уже знал, где в Петербурге я должен буду встретиться с привидениями, и каких черных толстых котов лучше не гладить в Москве. Я понял, что это страна чудес, где даже простая лошадь может рассказать вам рассказ, разрывающий сердце. И, если будучи там, я закрою на мгновение глаза, то, открыв их, увижу перед собой выходящих из моря витязей во всей красе или встречу нос, разгуливающий по улицам сам собой.

Повзрослев, я не стал капитаном и, понятное дело, не посетил и четверти мест, о которых мечтал в детстве. И в России, стране чудесных историй, я пока не сумел побывать. Поэтому, наверное, правильно, что в страну, которую я узнал из книг и фантазий, я сначала попаду со своими рассказами и фантазиями…

Этгар Керет июль 2000 г.