Посвящается

Надежде Ивановне и Игорю Викторовичу Китаевым,

без которых не было бы ни этой книги, ни ее автора.

Выход из Длинного моря в океан напоминал разверстую пасть бешеного зверя. Здесь южный и северный континенты сходились так близко, как нигде больше, и в узком проливе между ними в любую погоду бушевали волны. Над кипящей белой пеной высились скала Южный клык и скала Северный клык. Расстояние между ними было невелико, и дежурный на маяке Южной империи мог бы окликнуть своего собрата на маяке Северной — если бы не оглушающий рев несытой морской бездны и не вечная вражда двух держав.

Мало кто из капитанов рисковал выходить в Великий океан, и еще меньше было тех, кто возвращался. Ежевечерне на маяках зажигались фонари, обозначая одновременно край земли и оконечности владений Севера и Юга.

Корабль пришел со стороны океана. Он появился в час вечерних сумерек, когда глазам и разуму легче всего ошибиться. На маяках заметили шхуну, когда она уже входила в Глотку. Поднялась суматоха. Пока дежурные маги спешно проверяли, не морок ли это, не колдовская ли подделка, двухмачтовое суденышко вошло в пролив.

Посудина была потрепанная и ничуть не призрачная — хотя за кормой ее тянулся тающий магический шлейф, такой же дырявый, как и грот океанского бродяги. Но странствовать в Великом океане и не намотать на бушприт магических вихрей — невозможно. На палубе шхуны было пусто, если не считать одинокой фигуры рулевого. Человек едва не падал от усталости, и штурвал поминутно грозил вырваться из ослабевших рук. Непонятно было, кто он, этот скиталец, долго ли он странствовал по внушающим ужас просторам, как ему удалось выжить и вернуться.

С площадок южного и северного маяка напряженно следили, как неизвестный капитан борется с течением. Уже улетели срочные магические донесения начальству, уже пришли ответы — немедленно обследовать судно и моряка, как только корабль пристанет к берегу. К одному из берегов, южному или северному. Вопрос оставался лишь один — к какому?