Колонны усталых людей на пыльных дорогах — без конца, без края, словно серые реки. По ним пробегают волны приказов, местами видны песчаные плесы и отмели — грязно-желтый цвет мундиров означает, что парни прибарахлились на складах противника. Конечно, трофейные мундиры наскоро перекрашены ореховым отваром, единственной на Юге краской, что берет ядовитую синь… Ходить во вражеских цветах неудобно — прежде, чем дивизия покрасила добычу, ее время от времени обстреливали свои. Правда, и враги раз-другой обмишулились, подпустили на хороший залп.

Увы, со времени последних побед молодцам виргинцам пришлось пройти немало миль и вырыть немало траншей. Потому, если рассматривать желтые плесы вблизи, не так уж они и красивы. Разбитые сапоги, перепачканная форма, печать усталости на покрытых пылью лицах. Они идут третий день… но, по крайней мере, они идут на север!

Генералам ничем не проще. Да, они едут верхом, а не топают на своих двоих. Но если богатый путешественник может себе позволить по утренней прохладе доскакать до гостиницы, предоставив слугам тащиться по жаре с вещами, то командир корпуса подобной возможности лишен.

Рыжая лошадь стала от пыли серой, но до вечера далеко. И все это время командующий корпусом будет метаться вдоль растянувшихся порядков, пытаясь стянуть уставшие части, расползающиеся, словно перепревшее сукно.

Навстречу вылетает командир легендарной бригады Джеймс Уокер. Вскидывает руку к кепи:

Море и небо. Барометр высоко, за спиной — ржавый глаз невыспавшегося светила. «С востока свет», как говорят масоны. Привычный окрик вахтенного офицера, дружный отзыв впередсмотрящих. На горизонте чисто… Если и покажется парус или дымок, так сразу пропадет. А ведь Нью-Йорк менее чем в двух часах крейсерского хода.

Пять кораблей эскадры контр-адмирала Лесовского не торопятся. Переход из Кронштадта в Нью-Йорк занял два месяца, словно во времена Колумба. Эскадра кралась мимо всякого островка, шарахалась от встречных парусов и дымков, ожидала вечно отстающий под парусами «Алмаз». Под парами клипер достаточно шустр, но дымить адмирал запретил строжайше… Однако сегодня, наконец, будет долгожданный берег. Вот команды и прихорашивают корабли.

Скребут палубы, драят медяшки. Смазывают, смолят, красят. Ни одна девица так перед балом не прихорашивается, как русская эскадра перед заходом в порт. Традиция недавняя, но хорошая. Корабль если и не лицо государства, так протянутая для рукопожатия рука. А кому охота жамкать грязную вонючую лапу?

— А такой дамочке еще и поцелуют.

— Вы о чем, Степан Степанович?