Там, где миром правит пар и сотни механикусов трудятся во славу Верхушки, нет места добру. Великая машина прогресса неумолимо набирает обороты, и только обычный ученик виртуоза сумеет избежать стальных лап ужасной системы, вырваться за ее пределы и насладиться свободой далеких островов, где существует неведомая магия. Эта история именно о нем — юном адепте, который решил бросить вызов собственной судьбе.
Глава 1 Крах ста сорока семи инчей
Поправив свой выцветший и весьма потрепанный от времени цилиндр, виртуоз Босвел заметно просветлел лицом. Долгие инчи
[1]
он трудился над своим изобретением, лелея в мечтах тот день, когда сможет разрезать презентационную ленту и представить своим заносчивым коллегам по Цеху механикусов сложную машинерию, при виде которой они завистливо ахнут и похлопают его по плечу, в знак наивысшего почтения.
Я, конечно же, старательно помогал ему, но существенно приблизить такой знаменательный день был не в силах. Работа то и дело срывалась. Виртуоз устраивал длительные перерывы, запирался в своей лаборатории и по нескольку дней не выходил оттуда, заставляя меня порядком нервничать и теряться в догадках. Его жена, многоуважаемая Сиз Босвел, тоже была не в восторге от поведения мужа, но поделать с этим ничего не могла. Гений должен искать Искру — богиню вдохновения. А делать это лучше подальше от посторонних глаз, чужих советов и всяческих раздражающих факторов. Именно с этим было связанно последнее исчезновение виртуоза. Ничего не объясняя, он закрылся в своем кабинете, расположенном в нижнем ярусе дома, — и был таков.
Последняя пауза перед очередным инчем затянулась на долгую неделю. Не скрою — я уже всерьез стал подумывать о смене наставника, но в последний момент передумал: слишком жалко стало потраченного понапрасну времени. Тем более что машинерия уже приобрела вполне законченный вид. И хотя я слабо разбирался в сложной внутренней конструкции шестеренок, насосов, конденсаторов и проводов, мое лурийское чутье было не обмануть — работа подходила к концу.
Мне сразу вспомнились те времена, когда металлический каркас изобретения был всего лишь бездушным скелетом, не имеющим ничего общего с тем сложным и многогранным организмом, который ухитрился соорудить Босвел. Постепенно, с головой окунувшись в кропотливую работу — не без моей помощи, — виртуоз создал настоящий шедевр, скрытый от завистников темной непроницаемой тканью. Ореол тайны окружал машинерию долгие три года, и даже миссис Босвел не знала, какую еще финтифлюху сотворил ее благоверный. Да, именно так она любила выражаться, одним емким словом описывая многочисленные изобретения виртуоза.
Присев рядом с механической громадиной, я ловко расчертил на песочной поверхности временные отрезки, в которые мы трудились над творением моего господина, и у меня получилась ужасающая цифра — сто сорок семь. Не пятьдесят, не даже сто, а гораздо больше. Великий Икар! Да за такое время я уже должен был стать как минимум докой, а не оставаться жалким адептом. На ум незамедлительно пришел мой приятель Хрум, который обучался у маэстро Пима. За два года мой ровесник вырос до знатока. После такого стремительного полета он быстро задрал нос и теперь, встречая меня на рынке, даже не протягивал руки, воображая себя великим гением машинерии. Но я-то отлично знал, что такому пройдохе, как Хрум, никогда не стать членом палаты Искусников. Кишка у него тонка.
Глава 2 Обида и медные шестеренки
Паб «Веселая подкова» считался лучшим пристанищем небесников, которые не очень-то любили тех, кто не носил теплых курток с нашивками золотого винта. Лишь адепты маханикусов являлись для них неким исключением из правил. Боевые крылопланы после стычек с Совиным звеном
[5]
часто чинились в одном из главных цехов отсека Тарсы, расположенном за стенами города на Северных равнинах — наверное, единственном месте на всем побережье, где любой уважающий себя ученик мог получить достойный опыт починщика. И пускай платили там сущие гроши, зато кормили на убой, и даже за мелкую работенку держатели ангаров устраивали настоящий пир молодым механикусам.
Дейв, мой близкий приятель, которого я знал еще с приютской скамьи, входил в число таких неопытных помощников.
Частенько сбегая от своего старого мастерового в поисках настоящего дела, он однажды забрел в крайний ангар Тарсы и показал себя с лучшей стороны. Так началось его долгожданное обучение механическому делу. В последний раз он поведал мне по секрету удивительную историю о том, как ему удалось «вдохнуть жизнь» в старый, всеми забытый «Пеликан», — Т-образный крылоплан, который считался на материке истинным раритетом. Я ему, конечно, не поверил, но, не раздумывая, поднял кружку за долгий полет восстановленной машины.
Опустошив еще одну пинту темного, я отрешенно оглядел малочисленный зал и грустно вздохнул.
— Чего хмуришься? Небось опять твой мудрец чего-то отчебучил? — поинтересовался Дейв.
